покоряет сердце женщины. А после, овладев ею, он чувствует себя настоящим мужчиной, он более уверен в себе, и он вступает в поединок с восточным куманьком.

Течение времени в этой книге передано с большим мастерством: первая схватка Хуана (помнится, с любовником его матери) проходила на ножах. А в конце говорится:

Для ножевых баталий

герой наш слишком старый,

исход сраженья быстро

решил последний выстрел.

Иными словами, течение времени отмечено переходом с холодного оружия на огнестрельное. Мне сообщили, что Этчебарне сейчас работает над новой книгой. Однако, если мои сведения верны, боюсь, что он решил слишком буквально последовать совету, который я дал в прологе к первой книге: вторая, насколько я понял, создается не из разнородного материала текстов танго, описывающих всю жизнь, всю многообразную жизнь Буэнос-Айреса, а состоит из обрывков самих текстов танго. В итоге получится центон, что кажется мне ошибкой.

В течение этих трех лекций мы уже выработали, уже сформировали определенную традицию, не знаю, нравится она вам или нет, – в конце я рассказываю какую-нибудь историю, так вот сегодня их будет две, и обе они не про Норте, а про Сур, про предместье Ломас. Первую историю я, кажется, уже рассказывал: о том, как старший брат убил младшего, потому что тот имел наглость убить больше людей, чем старший. К тому же в этом случае имело место нечто вроде магического деяния: когда старший брат, Хуан Иберра, убил младшего, Ньято Иберру, призраки мертвецов Ньято как будто перешли к Хуану. А вторая история совсем иного рода, дело случилось на проспекте Меекс в Темперлее. И было это, вероятно, совсем недавно – в Суре такие обычаи сохранялись дольше, чем в Норте, а в предместьях Сура – еще дольше; в предместьях Норте такое почти невозможно.

Эта история хороша для звукового кино. Сцена такая: в одном из синематографов на проспекте Меекс показывают вестерн, одну из тех лент, которые сохраняют эпический жанр для нашего времени, столь трусливого и мрачного. Сцена на экране предсказуемо завершается (вот один из подарков этого жанра) – завершается перестрелкой. В определенный момент главный герой убивает шерифа. А среди зрителей находится негр – человек знаменитый: высокий худощавый негр по прозвищу Без Пуза. И у этого Без Пуза имелись давние счеты с комиссаром полиции. А вы уже поняли, что шериф, то есть комиссар из Аризоны или Техаса, – это отрицательный персонаж, которого герой вестерна убивает из пистолета. И вот, пока на экране звучат выстрелы, еще один выстрел – громче других – раздается и в зале: это Без Пуза убивает комиссара. Мы могли бы подумать (это было бы печальное объяснение), что Без Пуза решил воспользоваться голливудской пальбой, чтобы его выстрел остался незамеченным. Но куда красивее вообразить – а я полагаю, нам всегда следует делать выбор в пользу более эстетичного объяснения, – куда красивее вообразить, что Без Пуза, человек, по всей вероятности, простой, ощутил притяжение фильма, перепутал его с реальностью, так же как у Эстанислао дель Кампо гаучо перепутал оперного Фауста с человеком, продающим душу дьяволу. И Без Пуза не пожелал быть хуже того ковбоя, выхватил револьвер и застрелил комиссара.

А теперь… не знаю, здесь ли маэстро Гарсиа… Прекрасно, вот вы и придадите смысл этой лекции. Я сильно беспокоился, что вы не придете…

Итак, мы переходим от моих скучных слов к музыкальному красноречию. В следующей лекции я буду говорить о тех, кто привез танго в Париж, среди них был и мой дорогой друг, хотя, возможно, мы и не были лично знакомы, – Рикардо Гуиральдес.

А теперь давайте послушаем несколько танго – не второй эпохи, эти мы услышим на последней лекции, а такие танго, в которых до сих пор сохранился мужественный дух милонги, дух того «Анчоуса с картошкой», который вы и сейчас знаете наизусть.

Лекция четвертая

Аргентинская душа

Танго в Японии и на Востоке. Персонажи танго: куманек, «женщина дурной жизни», хулиган. Воспоминания о Рикардо Гуиральдесе и Аделине дель Карриль. Мнения о танго: Лугонес, Мигель А. Камино, Фернан Сильва Вальдес, Биой Касарес. «Мужчина из Розового салона»: рассказ и фильм. Ручей Мальдонадо. Вызовы и схватки. Символ счастья

Дамы и господа!

У меня для вас хорошая новость. Дело в том, что эта лекция будет состоять из трех частей: вначале будут мои слова, затем выступит декламатор и, наконец, наш маэстро Гарсиа. В общем, сегодня мы завершим этот цикл лекций.

Кажется, последнее, до чего мы добрались, – это танго в Париже и Европе, а затем и его всемирное распространение. Сейчас танго проникло и в Японию – и нашло там самый радушный прием. Моя знакомая, Эмма Риссо Платеро, атташе по культуре в посольстве Уругвая, рассказала мне, что японцы платят в кафе доллар – а это значительная сумма – за чашечку кофе, но за этот доллар они также могут воспользоваться наушниками и выбрать музыку на свой вкус. Кто-то выбирает Баха, другие – Брамса, некоторые – джаз. Но большинство выбирает именно танго. Это подтверждается и успехом тех аргентинских оркестров, что рискнули гастролировать на Востоке. Из этого следует, что принятие танго было всемирным.

Мой незабвенный друг Маседонио Фернандес говорил, что историки настолько же сведущи в прошедшем, насколько мы ничего не знаем о настоящем. Что приводит мне на память исторический анекдот о сэре Уолтере Рэйли, которому после всех его приключений (он был корсар и атеист) отсекли голову на эшафоте. Рэйли был узником лондонского Тауэра. И вот, дожидаясь топора палача, он принялся писать историю мира. За этим занятием его застал какой-то уличный шум-гам; Рэйли спросил, что случилось, и ему дали самые противоречивые ответы. И тогда Рэйли подумал: «Как же так? Я пишу о Пунических войнах, которые произошли так давно, но не могу точно узнать о том, что случилось у подножия башни, в которой я заточен». Рэйли отложил перо, и история осталась незавершенной.

В последнее время я много копался в документах, посвященных истории и приключениям танго в Париже, и пришел к такому же выводу. Возможно, было бы разумнее читать только одного автора, но тогда мне пришлось бы повторять его суждения. А поскольку я безрассудно начитался разных книг, я заметил, что разные тексты друг другу противоречат. Однако мне кажется, мы не допустим существенных ошибок, если начнем (потом я поговорю и о роли хулиганов)… начнем с руководителей двух оркестров, они звались Бианко и Бачича. Бачича – это, определенно, прозвище