Это имело смысл.

Она уперла руки в бока.

— Итак, если ты надеешься ослабить короля…

Я улыбнулся.

— Это то, что я делаю?

Она посмотрела на меня со своим дерзким маленьким носиком, и я не смог удержаться от улыбки. На ее лице промелькнуло удивление, но она быстро оправилась.

— Король станет еще могущественнее после Дня Богов. Что-то подсказывает мне, что ты предпочел бы, чтобы этого не произошло,

Я знал, что с такой ситуацией нам потенциально придется иметь дело. Внезапный приток магии для короля, который уже соперничал с фейри за власть. И я бы, действительно, предпочел, чтобы он не получил этой власти.

Приска одарила меня той понимающей улыбкой, от которой мне захотелось придушить ее. Или поцеловать. Или и то, и другое.

Я потерялся в фантазии о том, как моя рука сжимает ее горло, в то время как я вхожу в нее, давая понять, что я все еще главный.

— Лориан?

Румянец окрасил ее скулы. Она догадалась, куда ушли мои мысли. Это отвлечение должно было прекратиться.

— Когда я привел свою целительницу к твоей подруге, мы использовали туннель. Он существует уже много лет, и благодаря железу охранники перерезают глотки заключенным, даже если бы им удалось каким-то образом выбраться из своих камер и найти потайной вход, они были бы слишком слабы, чтобы добраться до конца туннеля.

Удивление и победа блеснули в ее глазах.

— Я знаю о туннеле. Я обыскивала подземелье в поисках этого входа. Ты скажешь мне, где он?

— Да.

Я мог видеть, как ее разум мгновенно обрабатывал эту информацию, когда она корректировала все планы, которые строила. Очаровательное создание.

— Где заканчивается туннель?

— Центральный рынок. Десятилетия назад рынка не существовало. Это была исключительно площадь казней. Туннель позволял охранникам выводить заключенных прямо на смерть.

В День Богов улицы были бы красными от крови. Даже такой человек как я, которого мало заботили страдания других, мог почувствовать, что это мерзко.

Приска вздрогнула и повернулась, чтобы еще немного походить. Каждый раз, когда я наблюдал за ее планом, я невольно становился все более заинтригованным. Она всегда соображала быстро — тот факт, что она выжила после того, как мы оставили ее в тот день, был доказательством этого.

Мой разум снабдил меня воспоминанием о ней, лежащей рядом с Галоном, с бледной кожей — такой бледной, что казалось, будто она уже мертва. То, как она умоляла меня, а затем ее глаза горели, безмолвно клянясь отомстить.

Эта искра почти погасла, как один из костров Ритоса. Мои руки сжались в кулаки при этой мысли. Впервые я почувствовала что-то, что могло быть… сожалением.

Она повернулась и пристально посмотрела на меня.

— Твои глаза меняются, — сказал я.

Это было опасно для нее. И все же, как будто что-то внутри меня открылось, когда я смог увидеть золотые искорки в ее глазах.

— Я знаю, — вздохнула она. — Сейчас трудно найти чары.

Я начинал понимать, что ненавижу это, зная, что она скрывается по замку, используя магию, для которой, если честно, у нее должны были быть годы, чтобы тренироваться, а не дни. Я ненавидел то, что она часто бывала в подземельях, где все, что требовалось, — это одно неверное движение, один момент невнимательности, и она была мертва.

Тот факт, что она каким-то образом заставила меня вот так заботиться о ней — до такой степени, что я был рассеян, занятый своей собственной задачей…

Я сердито посмотрел на нее.

— Ты слишком многим рискуешь.

Она бросила на меня тот настороженный взгляд, который сказал мне, что она хотела мне что-то сказать, и мне это не понравится.

— Покончи с этим.

Она говорила небрежно, но было легко заметить страх, промелькнувший на ее лице.

— Швея увидела мои глаза. Она обратила внимание на цвет. Ее лицо побелело, и она выбежала из комнаты.

Значит швея будет мертва.

— У тебя лицо убийцы, — пробормотала она. — Я не хочу, чтобы она умерла, Лориан.

Тот факт, что швея еще ничего не сказала, вероятно, означал, что она надеялась дождаться удобного случая, чтобы воспользоваться этой информацией. В любую секунду Приску могли арестовать. Мои инстинкты требовали от меня устранить угрозу.

— Тогда убеди ее не говорить ни слова. И быстро.

— Расскажи мне что-нибудь, — внезапно сказала она.

Почти отчаянно.

— Один из секретов, которые ты скрываешь. Пожалуйста.

Я изучал ее лицо. Ее глаза были прикованы к моим, она прикусила зубами нижнюю губу. Это было похоже на какое-то испытание. И по какой-то причине я хотел пройти его.

К сожалению, я не мог рассказать ей свои собственные секреты. Если бы она точно узнала, почему я здесь…

По какой-то причине мысль о том, что она смотрит на меня со страхом и отвращением, заставила мой желудок скрутиться.

— Король, — сказал я хриплым голосом. — Что ты знаешь о нем?

Она нахмурилась, явно не ожидая такой темы.

— У него есть сын, Джамик, который находится в одном из королевских поместий. Джамик пережил девятнадцать зим, — сказала она.

— И он, вероятно, вернется на бал в честь Дня Богов. По слухам, он редко видится с королем.

Она нахмурилась еще сильнее, и я наклонил голову.

— В чем дело?

— Так сказала моя мать. Она настояла, чтобы я нашла принца.

Она выглядела усталой. Выжатой. И все же, пришло время ей узнать хотя бы часть того, что делало Сабиума таким опасным.

— Возможно, ты захочешь присесть.

Ее глаза сузились, глядя на мое лицо, но она села на длинный диван.

Я глубоко вздохнул.

— Это прапрадедушка короля начал войну с фейри.

Она кивнула.

— И что ты знаешь о сыне Регнера?

— Его звали Кротопос. Кротопос умер, но его жена была беременна, и его сын Эйбриас — внук Регнера — занял трон. Сына Эйбриаса звали Хиарнус — отец