— О, у меня в конюшне есть несколько старых драндулетов. — Он хитро улыбнулся. — Я бы показал вам, но обут не для прогулок. — Он поднял ногу в тапочке. — Загляните снова, когда я поправлюсь.

— Это вариант на тему «Пойдемте посмотрим гравюры»? — ответила она, устремляя на него прямой взгляд.

Он неожиданно для себя рассмеялся. У нее было хорошее, твердое лицо, скорее цветуще привлекательное, чем классически прекрасное, и такую прямоту он редко замечал у знакомых женщин. От ответа его избавил сдержанный стук в дверь, следом за которым появился Хэмфри с чаем на подносе.

Он не был уверен, входит ли обращение с серебряной чайной посудой в стандартное обучение калифорнийских врачей, хотел дать Хэмфри знак разлить чай, но Ксимена грациозно приблизилась к столу из розового дерева, всем своим видом показывая, что точно знает, что делает.

— Люблю, когда антикварными вещами по-настоящему пользуются, — сказала она, придвигая ближе севрские чашки и блюдца. — Молока и сахару?

— Пожалуйста. Два кусочка.

— Мужчина говорит два — и два для дамы. Вы, конечно, понимаете, что мы оба превращаемся в диабетиков. — Наливая чай, она смотрела на обводы чайника. — Да, прекрасная работа. Полагаю, Регентство или вскоре после него, возможно, самое начало викторианской эпохи. Хотя в нем есть что-то отдаленно шотландское.

Он благодарно кивнул, когда она подала ему чашку с блюдцем. У нее верный глаз, под стать юмору и явному уму… да и все прочее очень неплохо.

— Георг IV, 1817, — сказал он. — Его сделали для свадебного подарка прапрабабушке. Это ее герб выгравирован рядом с гербом Синклеров. — Он указал на щиты, когда она подняла сливочник, чтобы посмотреть поближе. — Где вы научились обращаться с серебряной чайной посудой?

— У бабушки-австрийки, — сказала она, поставив сливочник на поднос. — Не все янки варвары, знаете ли.

— Моей матушке ваши слова доставили бы удовольствие, — хмыкнул он. — Она американка и истинная янки — из хорошей семьи из Новой Англии. Тоже психиатр, кстати говоря.

— Да, вы говорили, что она врач. Она практикует здесь?

— Нет-нет, просто приехала на праздники. После смерти отца она вернулась в Штаты. У нее клиника в Нью-Гемпшире. Я немного учился в Штатах.

— Правда? Где?

За чаем разговор шел в основном о медицинском образовании, но Адама все больше интриговала прямодушная доктор Ксимена Локхарт. Когда через час она посмотрела на часы и объявила, что ей пора ехать, он был неподдельно огорчен, хотя боль в теле говорила ему, что пора отдохнуть.

— Это действительно было чудесно, доктор Синклер, приятная передышка от хаоса, в который превращается травматология в это время года.

— Тогда вам придется приехать снова, — сказал он, вставая. — И зовите меня Адам… пожалуйста.

Она насмешливо посмотрела на него, потом улыбнулась.

— С удовольствием — по обоим пунктам, — сказала она напрямик. — И хотя вы удрали от меня в самоволку, я с удовольствием останусь вашим лечащим врачом, по крайней мере до снятия швов. — Она указала на повязку у него на голове. — И кстати, я хотела заглянуть под повязку и посмотреть, как там заживает. Можно?

— Вы — доктор, — сказал он, садясь по ее знаку. Она осторожно приподняла бинт, чтобы заглянуть под повязку, и ему было приятно сознавать ее близость.

— Да, действительно, все хорошо заживает, — сказала она, снимая повязку. — Мама заботилась о вас?

Он усмехнулся, ибо хотя Филиппа осмотрела рану вскоре после его возвращения домой, ежедневная смена повязки была работой незаменимого Хэмфри.

— Удобно, когда в доме живет врач, — просто сказал он. Она сложила бинт и, улыбнувшись, бросила его на чайный поднос.

— Ну, между ее и моей работой, вам следовало быть готовым к тому, что швы отпадут еще через несколько дней. Теперь вы можете оставить это непокрытым. Почему бы мне не заскочить к вам за пару дней до Рождества и исполнить свои обязанности? Не можете же вы выглядеть на праздники, как доктор Франкенштейн.

— Я так плохо выгляжу? — поддразнил он.

— Ну, маленьких детей вы не напугаете, — лукаво сказала она, — но эстетически черный шелк больше подходит для нижнего белья, чем для швов. — Она снова мягко прикоснулась к ранам. — Но я неплохо поработала. Болит?

— Не очень, — смущенно сказал он. — Меня в основном тормозит плечо. Я все еще довольно неуклюжий.

— Что ж, продолжайте принимать мефенамовую кислоту. Вы еще принимаете ее, не так ли? Вы ведь не взяли рецепты, когда так быстро слиняли из больницы.

Он хмыкнул.

— Не беспокойтесь. Мамочка выписала мне новые, и я принимаю лекарства, как хороший мальчик.

— О-очень хороший. — Она словно удивилась, услышав это. — Мне надо встретиться с этой вашей матушкой, которая может заставить вас выполнять предписания врача. Но теперь мне действительно пора бежать. Спасибо за чай.

Когда она взяла пальто, он встал и помог ей одеться, хоть и одной рукой.

— Я был очень рад. И спасибо вам, что заглянули. Я признателен за визит.

— Очень приятно, — ответила она. — Врачи-травматологи не часто выезжают на дом — да еще в такие изумительные дома. И приеду на неделе, чтобы снять эти швы… если вы не решите сделать это сами.

— Нет, думаю, я предоставлю это моему лечащему врачу, — улыбнулся он, провожая ее к выходу. — Это даст ей еще один предлог для посещения.

— В следующий раз покажете, мне ваши «драндулеты»? — съязвила она.

— О да. И гравюры тоже, — ответил он.

Она радостно засмеялась и помахала рукой, спускаясь по лестнице к машине. Адам не провожал ее, потому что ступеньки обледенели, и в тапочках было скользко, но он стоял у открытой двери, пока желто-черный «морган» не исчез из виду.

* * *

После этого он наконец отправился спать и проснулся около четырех, снова проголодавшийся. Маклеод позвонил, когда он заканчивал есть, но с новостями было негусто.

— Похоже, наша птичка улетела из клетки, — сказал он, стараясь перекричать шум дорожного движения. — Мы поговорили с его мальчишкой-слугой, но Ребурн якобы уехал в город по делам — странным делам, по моему мнению. Во всяком случае, мы с Дональдом собираемся еще поработать, когда вернемся в управление: посмотрим, что еще можно узнать об этом типе.

— А что у вас уже есть? — спросил Адам.

— Наскребли кое-что из «Кто есть кто» и тому подобного. Он числится предпринимателем — очень растяжимое понятие. Все его нынешние знакомые высоко ценят его как истинного шотландца, родившегося и выросшего в Шотландии. Собираюсь еще покопаться. Завтра, наверное, у меня будет что-то посерьезнее.

Маклеод позвонил снова только после полудня следующего дня. Но, услышав голос инспектора, Адам сразу понял, что тот чем-то возбужден.