ты бы глазом не моргнул ради спасения одной жизни ценой миллионов других. Я даже немного уважала тебя, пускай и ненавидела, что явление довольно редкое, ведь обычно я ненавижу и презираю. Но ты был другим. И вот сейчас приполз ко мне в надежде на милость? Уже только по этой причине мне хочется тебе отказать, чтобы увидеть, насколько низко ты падешь ради нее.

Она развернулась и пальцем поманила его за собой. Они подошли к аппарату и встали по обе его стороны. Зоркие глаза Делинды следили за каждым движением принца, за малейшим изменением в его лице, которому он тщетно пытался придать уверенность и холодность. Но когда он встал у изголовья «гроба», маска невозмутимости дала трещину.

– Знавала я одного такого, как ты. Был готов пожертвовать всем, лишь бы тот, кто был ему дорог, жил. Я едва не поверила в безусловность его чувств. А знаешь, чем все закончилось? Знаешь?.. – Она довольно облизнула губы, упиваясь его растерянностью. – Закончилось все тем, что это оказалось ложью.

Смутная догадка охватила сознание Саши, но он сомневался в ее верности.

– Я так устала быть на задворках, – начала она проникновенным тоном. – Так устала, что есть такие, как вы с Дирком, которые по щелчку пальца могут лишить меня всего. Все, к чему я стремилась всю свою жизнь, – это признание моих заслуг. Я родилась принцессой в очень обеспеченной семье, и что только не болтали за моей спиной! Никто не принимал мои старания, считая, что мне во всем повезло, что за каждым моим достижением стоит богатая королевская семья. К монархам и раньше относились несерьезно, но, когда Каннингемы встали на престол, нас и вовсе в первое время освистывали, стоило выйти в свет. Любое наше начинание обесценивалось, не успевали мы его продемонстрировать. «Родители помогли открыть свою винодельню и сделать ее престижной». «Оксфордский диплом ей купили». «Идеальная фигура? Конечно, с ее-то деньгами и не такую можно сделать». «Написала книгу о своей жизни? Не смешите, от первой до последней буквы ее написал литературный раб, а она лишь поставила свое имя». «Умер отец? Теперь ей будет проще однажды стать королевой». «У нее появился парень? Он с ней только ради денег». – Делинда усмехнулась. – Ну хоть с последним они не прогадали. Люди восхищаются бедняками, пробивающими себе путь до самых вершин, и презирают богачей, которые, в сущности, делают то же самое, но со своих позиций.

– Тебя это тяготит не потому что труды богачей обесценивают. А потому что ты слышала это так часто, что в какой-то момент засомневалась в себе. Даже эта война – все для того, чтобы доказать в первую очередь себе, на что ты способна, – вздохнул Саша. – Делинда, ты могла доказать это иначе, делая благие дела. Так тоже можно было добиться уважения. Кем бы ты ни родился, бедным или богатым, люди всегда неравнодушны к тем, кто помогает другим. – Он покачал головой. – Но ты выбрала путь войны. Путь страха и боли. Никто не станет тебя уважать, если узнает, что все это устроила ты. Люди признают твою силу, но также они будут бояться и ненавидеть тебя. Неужели такого уважения и признания ты всегда хотела?

Делинда вдруг показалась такой уязвленной и задетой, что самодовольство сошло с ее лица.

– Это ведь началось еще давно, с самого детства, понимаешь? Детство, оказывается, играет весьма важную роль в нашем становлении, а казалось бы, такая мелочь. Когда собственный родитель не замечает твоих стараний и предпочитает потратить время на твоего брата, потому что, видите ли, он недолюблен отцом. Хотя бы папа меня по-настоящему любил. Его любви мне хватило, чтобы окончить престижную школу и университет собственными силами, но даже тогда все говорили: «За нее заплатили». Казалось бы, такая ерунда. Болтают и болтают. Но это было лишь начало.

– Ты правда не понимаешь, почему твоя мать уделяла больше времени Александру?

– Да какая разница, почему? Я заслуживала ее внимания так же, как и он, а то, что его невзлюбил отец, – его проблема. Почему от этого должна была страдать я? – Она махнула на него рукой. – Тебе этого все равно не понять.

Губы Саши скривила грустная усмешка.

– Моя мать хотела прервать беременность. Что только она не перепробовала, как только не старалась вытравить меня. Я все равно почему-то родился, но даже тогда она не оттаяла, и всю любовь мне дарила ее тетя. В итоге оказалось, что мать все же любила меня, но, когда это осознала, я уже не нуждался в ней. Твоя мать хотя бы пыталась подарить свою любовь вам обоим, равную любовь. А из моих родителей никто даже не старался. И сколько плохого я слышал о себе от родной семьи, тысяч незнакомых людей, но почему-то… мне и в голову не приходило что-то кому-то доказывать, добиваться чьей-то любви, внимания, тем более мстить. И у меня совсем нет злости на недоброжелателей. Зачем добиваться признания и любви тех, кто в первую очередь видит в тебе плохое и даже не стремится разобраться, каков ты на самом деле?

Делинда по-доброму улыбнулась.

– У нас с тобой разный подход к жизни, – вздохнула она. – Я не привыкла отдавать. Я хочу только брать и жить для себя. Только так я могу стать счастливой.

Саша кивнул в сторону Анджеллины.

– И что же, ты счастлива?

– Счастлива?

– Ты добилась, чего хотела. ЗНР у тебя. Александр полностью в твоей власти. Моя страна вот-вот падет. Весь мир замирает, услышав о Великобритании, и смотрит на британцев со страхом. Так ты счастлива? Получила ли ты признание и уважение, о котором мечтала?

Делинда застыла.

– Еще нет, – произнесла она твердо. – Это еще далеко не конец.

Она оттолкнулась от стеклянного короба, взяла со стола пульт и потрясла им в воздухе.

– Достаточно нажать на эту кнопочку, – мягко постучала она пальцем по вдавленной в пульт кнопке. – И произойдет разгерметизация. Тогда принцесса очнется и умрет. – Делинда положила пульт в карман черной накидки и прошла к Анджеллине. – Знаешь, твой отец узнал о том, как именно я пытала тебя. Особенно ему не понравилось запугивание надругательством. Ой, как ему не понравилось! Теперь я знаю, что значит быть на грани того, чтобы захлебнуться собственной рвотой. Неприятненько, скажу тебе. – Ее передернуло. – Аж мурашки по коже, стоит вспомнить. Но запугивание первоклассное, очень доходчивое. Получив антидот и наблюдая из окна, как Дирк уходит, я терзалась одной мыслью: почему я не убила его? Охраны в моем поместье было раз в пять больше той, с которой он приехал. Ее было достаточно, чтобы убить и его, и жалкую свиту. – Она облокотилась о крышку «гроба» и прижала кулак к губе. – И вот