Пенелопа быстро дышала, внутри у нее все переворачивалось. Она сглотнула и почувствовала, как Сага снова обнимает ее и ведет на лестницу.

— Это не он, — заплакала Пенелопа.

— Нам надо на улицу, — убеждала ее Сага, уводя с собой.

Санитары «скорой помощи» в защитных масках несли раненого — белокурого полицейского. Раздался новый взрыв, словно кто-то выдохнул волну горячего воздуха. По коридору вихрем полетели осколки стекла и щепки. Проковылял какой-то человек, упал, потом поднялся. Дым валил в открытую дверь. Мужчина крепкого сложения неподвижно стоял в коридоре, кровь лилась из носа на рубашку и галстук. Полицейские призывали всех уходить через аварийный выход. Из дверей кабинета вырвались языки пламени. Защитная бумага на полу занялась и тут же свернулась в огне. Два человека пробежали по коридору, пригнувшись и держась за руки. На какой-то женщине загорелось платье, она закричала; полицейский окатил ее пеной из огнетушителя.

Йона закашлялся от дыма, однако вошел в туалет и стал рассматривать разрушения. Киллер лежал неподвижно, на его лице была временная повязка из медицинской салфетки и марли. Из дыры от пули в черной куртке толчками выбивалась темно-красная кровь. Настенная аптечка лежала на полу, пластыри и медицинские салфетки валялись по всему помещению вперемешку с грязью и обломками белого кафеля. Стены покрывала сажа, плитка кое-где отвалилась. Кабинки разворочены, зеркала разбиты, вода из разорванных труб льется на пол.

В раковине лежали семь магазинов и пистолет «хеклер-и-кох». За унитазом виднелся пустой рюкзак из плотного черного нейлона.

Крики, испуганные голоса и отрывистые команды. Карл Манн вместе с врачами и санитарами «скорой помощи» вошел в туалет.

— Осмотрите его, — попросил Йона, кивая на ликвидатора. Санитары ремнями пристегнули раненого к носилкам.

— Он умрет в машине, до больницы не доедет… — и Манн закашлялся.

— Пусть с него не спускают глаз все время, пока он на территории посольства.

Манн взглянул на комиссара, кивнул и приказал одному из своих людей присматривать за схваченным преступником и передать его шведской полиции.

Густой черный дым клубился в коридоре, что-то громко гудело, трещало. Кричащие, задыхающиеся от кашля люди с испуганными лицами, пригнувшись, бежали по коридору. Манна вызвали по рации; он присел в дыму на корточки, коротко ответил: «Один человек еще остался, видимо, он на верхнем этаже», — и закашлялся.

Йона перешагнул через валявшуюся на полу дверь, подошел к запертому кабинету и взялся за ручку. Свет мигнул и погас. Дымный коридор теперь освещали только мечущиеся по стенам отсветы пламени, из дверного проема сыпались искры.

Что-то громко грохотало и скрежетало, как будто скручивался и рвался металл.

Йона встретился взглядом с Манном и жестом показал ему: отступай. Затем комиссар сжал пистолет и на несколько сантиметров приоткрыл дверь; вошел в кабинет, немного подождал, потом вгляделся в темноту.

Он увидел очертания мебели на фоне опущенных жалюзи. Слабое движение воздуха совсем близко к полу заставило Йону уйти с линии огня.

— Освободить помещение! — закричал кто-то у него за спиной.

Четверо пожарных с противодымным снаряжением пробежали по коридору; они рассредоточились и стали методично осматривать кабинеты.

Прежде чем Йона успел предупредить их, один из пожарных направил яркий луч фонарика в глубину кабинета; сверкнули два глаза, и испуганно залаял лабрадор.

— Теперь наша очередь, — сказал один из пожарных. — Сможете выбраться на улицу сами?

— Еще одного человека не хватает, — сказал Карл.

— Будьте осторожны. — Йона посмотрел молодому пожарному в глаза.

— Идем! — крикнул ему Манн.

— Я только взгляну кое на что.

Йона закашлялся, снова вошел в мужской туалет, посмотрел на кровь на полу и стенах, вбежал в одну из кабинок и рванул к себе черный рюкзак ликвидатора.

У Пенелопы дрожали ноги. Она стояла, уцепившись за ограду и глядя в асфальт, и пыталась подавить рвотные спазмы. Перед глазами то и дело возникала картина, виденная в туалете. Развороченное лицо, зубы и кровь.

Бронежилет был тяжелым, и Пенелопа села на землю, выпрямив спину. Звуки наплывали извне волнами. Выла сирена второй «скорой помощи». Полицейские орали друг на друга, то и дело трещали рации. Пробежали санитары с носилками. На носилках был человек из туалета. Лежал на спине. Лицо закрыто, на повязке проступила кровь.

К Пенелопе подошли Сага с медсестрой; медсестра объявила, что у Пенелопы шок, и набросила на нее одеяло.

— Это не он, — заплакала Пенелопа.

— Врач скоро вас осмотрит, — пообещала медсестра. — Но я могу дать вам успокоительное прямо сейчас. У вас все в порядке с печенью?

Пенелопа кивнула, и медсестра протянула ей синюю пилюлю:

— Проглотите целиком… Это ксанор.

— Ксанор, — повторила Пенелопа, глядя на пилюлю в руке.

— Успокоительное, совершенно безвредное, — пояснила медсестра и торопливо ушла.

— Я принесу воды. — И Сага двинулась к фургону.

У Пенелопы похолодели пальцы. Она опять посмотрела на свою ладонь, на маленькую синюю пилюлю.

Йона все еще оставался в здании. Полицейские продолжали выводить людей, все были в саже, задыхались от дыма. Потрясенные растерянные дипломаты собирались у ограды японского посольства, ожидая, когда их отвезут в Каролинскую больницу. Какая-то женщина в темно-синей юбке и кофте осела на землю и плакала навзрыд. Над ней склонился полицейский, обнял за плечи. Забормотал что-то успокаивающее. Один из дипломатов то и дело облизывал губы и вытирал руки платком, словно никак не мог ощутить себя чистым. Пожилой человек в измятом костюме и с окаменевшим лицом говорил по телефону. Военный атташе, рыжая женщина средних лет, смахнула слезы и, сомнамбулически двигаясь, попыталась помогать врачам. С отсутствующим взглядом она взяла пакет с кровезаменителем и держала его, пока санитары вели раненого. Мужчина с обожженными забинтованными руками сидел в наброшенном на плечи одеяле, держась за лицо. Потом встал (одеяло упало на землю) и медленно, как лунатик, пошел по асфальтовой дорожке вдоль ограды.

Полицейский стоял, опершись рукой о флагшток, и плакал.

Человек с обожженными руками продолжал идти в ясном утреннем свете… обогнул угол и свернул направо, на Ердесгатан.

Пенелопа вдруг глубоко, судорожно вдохнула. Ее словно окатили ледяной водой — она узнала человека с обожженными руками. Она не видела его лица, но видела спину. Пенелопа поняла: это он, преследователь. Он шел по направлению к району Ердет, еле передвигая ноги, удаляясь от полиции и машин «скорой помощи». Ей не обязательно было видеть лицо — она видела спину и шею этого человека раньше, с яхты, когда он сидел под мостом Скюрусундсбрун, когда Виола и Бьёрн были еще живы.