— Ух ты… ушла с Вепрем, вернулась со Спрутом…

Авита приосанилась: она явно становилась все более значительной персоной в гостинице «Жареная куропатка»…

В комнате Ларш начал было вновь выспрашивать Милесту о ее приключениях во всех подробностях. Но Авита, в своей комнате осмелевшая, взяла актрису за плечи, развернула лицом к свету от окна, заглянула в глаза.

— Девчонка измучена, едва на ногах стоит! Еще хлопнется в обморок… Ложись-ка, милая, на мою постель, покрывалом укройся. Вряд ли уснешь, но хоть полежишь, отдохнешь…

Милеста, наскоро пробормотав слова благодарности, юркнула на кровать, натянула до подбородка тонкое покрывало.

— Я не думаю, что Милеста в чем-то виновата, — сказала Авита таким тоном, словно актрисы не было в комнате. — Когда господин увидел ее в цирке, то принял за пьяную. Видно, еще действовало сонное зелье. Будь она преступницей, не стала бы принимать это снадобье как раз тогда, когда нужна ясная голова. Просто убежала бы и спряталась — хоть у циркачей, хоть еще где. Но пить снотворное, когда тебя все ищут… глупо, еще как глупо!

И, развернув лежавший на столе пакет, принялась читать верхнее из писем.

Ларш хотел возразить: мол, «сестра Прешдага» могла притвориться спящей. Но вспомнил похрапывание девушки, неясное бормотание… Нет уж! Либо Милеста — величайшая из актрис, а он, Ларш, — слепой дурень, либо она действительно спала тяжелым, нездоровым сном.

— Но о том, что Хранитель ждет Милесту, знали только она сама, Эртала… и ты, Авита, — задумчиво сказал Спрут.

— Еще знал тот слуга, что передал письмо, — тихонько уточнил Мирвик, пристроившийся в углу.

— Секретарь, — поправил Ларш, который знал всю историю с письмом от дяди. И тут же молодой Спрут принялся продумывать ситуацию, при которой секретарь подослал к Хранителю свою сообщницу, нанял хозяина цирка и подсыпал Милесте сонное зелье…

Ох, бред!..

— Эртала? — задумчиво сказал Ларш. — Но Эртала совсем не похожа на Милесту. Хранитель бы их не перепутал. Одни волосы чего стоят!

— Хранитель видел «коварную разлучницу» только на сцене, — усмехнулся Мирвик. — А волосы… припомните-ка, барышни, как вы в кладовой парики примеряли. В сундуке был один светлый — точь-в-точь как волосы Милесты. А фигура… я сам слышал, как Милеста говорила, что у них с Эрталой фигуры одинаковые, хоть платьями меняйся!

— Да, я так говорила, — грустно отозвалась с кровати Милеста. — Но я не верю, что Эртала… Она была так добра ко мне… А про письмо она могла кому-нибудь рассказать!

— А сонное зелье кто тебе мог плеснуть? — уточнил Мирвик.

— Да любой, кто на сцене был! Актеры, господа…

— Эртала тоже спала, когда заявились стражники, — припомнил Мирвик. — Еле добудились. Я это видел, я ручаюсь: не притворялась, спала… Кто вам вино наливал?

— Я наливала, — сухо сообщила Авита. — Обеим.

Повисло неловкое молчание.

— Есть способ выяснить, кто затеял интригу, — так же холодно сказала девушка. — Как именно Хранитель узнал, что Милеста согласна прийти на свидание?

— Я подробно не расспрашивал, — пожал плечами Ларш.

— Эртала написала ответ от имени Милесты на обороте письма, присланного Хранителем. Если ответ был устным и передан через секретаря — значит, виновны или секретарь, или Милеста. Если ответ был написан на чистом листе бумаги — это может быть чей угодно обман. Но если согласие изложено на обороте письма с приглашением…

— Да, — кивнул Ларш, — понимаю. Тогда это дело рук Эрталы. Она же на ваших глазах писала как раз на обороте… Сказала, что отказ, но вы же не видели, что там было на самом деле. Да-да, обязательно спрошу дядю…

Художница с каменным лицом кивнула и принялась просматривать письма, остальные задумались.

Внезапно Авита коротко, удивленно вскрикнула.

— В чем дело? — вскинулся Ларш.

Авита невесело усмехнулась:

— Прошу господина простить меня. Ничего такого, что помогло бы Спруту в решении его задачи. Но кое-что важное для меня. Боюсь, что это касается смерти моей тетушки…

«Вот только твоей тетушки мне сейчас не хватало!» — с досадой подумал Ларш, но из учтивости спросил:

— Бумаги довольно старые. Неужели они могут прояснить то, что случилось недавно?

— Может быть. Это переписка моего покойного дяди Джилиогара, старшего тетушкиного брата, с неким наррабанцем. В письмах из Наррабана нет подписи.

«И тут наррабанцы», — тоскливо подумал Ларш.

— Этот наррабанец, — продолжала Авита, — пытался сторговать у дяди ценный предмет: браслет, разрушающий любые чары. Но сделка не состоялась.

— Браслет? — вскинулся Ларш. Проклятые браслеты в последние дни преследовали его со всех сторон. — Как он выглядел?

— Здесь не написано. Но эти строки напомнили мне о том, что я хотела сказать моему господину еще в Наррабанских Хоромах. Если Спрут изволит помнить рассказ Прешрины, хозяйки дома, где… Она говорила, что тетя нашла у себя в старых вещах браслет. На кожаной основе, бисерный, синий, с голубыми змейками. Она еще из интереса второй такой же сплела…

— Ну, точно! — воскликнул Ларш. — Как же я мог забыть?..

Мирвик отвел удивленный взгляд: с чего это господин так разволновался?

— А потом браслеты пропали, — продолжала Авита. — Так вот, те браслеты, что перед пиром были на руках Верши-дэра, я запомнила. Синие, с голубыми змейками. И — да, на полосках светлой кожи. Я еще подумала: у человека руки расписаны такими дивными узорами, а он сверху надел дешевенькие браслеты. Не имеет ли это отношение к…

— Еще как имеет! — возбужденно перебил ее Ларш. — На следующую ночь после смерти госпожи Афнары был убит Урифер, лавочник с Галечной улицы. В его лавке все было перерыто сверху донизу, а самого лавочника пытали, стараясь у него что-то вызнать.

— Но при чем тут…

— Ты слушай. В ту же ночь, на рассвете, вор влез в дом башмачника Унтума. Хозяева спугнули вора, он всего-то и успел взять, что купленный как раз перед этим, вечером, браслетик. Дешевенький, бисерный. Синий. С голубым узором.

— О Безликие…

— Дальше слушай. Сразу после этого у Дочери Клана Лебедя пропал любимый песик — помнишь, Мирвик, мы его искали? И нашли, и принесли — на следующее утро. Вот только ночью, пока чуткого и горластого песика в доме не было, у хозяйки пропала безделушка, купленная незадолго до этого.

— Браслет?! — охнул Мирвик, который уже вник в суть истории.

— Браслет. Бисерный. Синий. С голубыми змейками. Я его сам видел, когда разговаривал с Лебедью о пропаже пса.

— А на пиру? — уточнил Мирвик. — То есть на руках Верши-дэра на пиру были браслеты?

— Не знаю, он рукава не засучивал…