вот против этих никто не пройдёт! Тем более что они злющие, как росомахи!

Появление Соколовского, непринуждённо несущего в обеих руках по одинаковому мешку, вызвало бы нездоровый интерес у коллектива и посетителей клиники, поэтому он воспользовался собственным подъездным путём, сделанным для него норушью, – если резко свернуть от подворотни направо, а потом ещё раз направо, то для всех остальных очевидно, что вы врежетесь в стену. Так и будет, если вы не владелец этих зданий, да ещё пребывающий в дружбе с норушью. Машина Соколовского просто исчезала за кустами, которые, как специально, были очень густыми и чрезвычайно вечнозелёными… То есть они именно что специально такими и были – Шушана постаралась.

Как бы то ни было, машина за ними скрывалась полностью и непостижимым образом въезжала в специально устроенное для неё помещение.

– Я имею полнейшее право процитировать своего хорошего друга и сказать: «Ну какой же я молодец. А что? Кто их всех нашёл-то?» – невесело вздохнул Соколовский, выволакивая из салона автомобиля мешки, стоящие на машинном полу – на ковриках. – Польза от норуши в хозяйстве неописуема!

Мешки завозились, что-то возмущённо зашипев.

– А вот и посмотрим, какая польза будет от вас! – отозвался Соколовский. – Я ж вас запросто родственнице разлюбезной возверну! И, да, если она из вас суп сварит, даже отведаю – она хлебосольная такая… главное, чтобы с приправами не перестаралась, а то она может…

Мешки опасливо склонились друг к другу и притихли.

– Вот и я говорю – молчание – оно ж золото! – согласился актёр. – А то… ишь ты… орать, кидаться на людей, своих не узнавать… Я уж не говорю о том, что кто-то уже несколько десятков лет занимается злостным дезертирством со службы!

Мешки что-то гоготнули, но уже значительно тише и уважительнее.

– Ааа, то есть мы гордо влачим своё звание сторожевых гусей всея Руси? Чего-чего? Вот про Рим только мне не надо – я точно знаю, что вы к этому безобразию никакого отношения не имели! Кому вздумали голову морочить?

Cоколовский покосился на себя в отражении машинного стекла и, решив, что его роль требует чуть больше суровости, тут же подпустил её:

– Охамели совсем! Всё-всё… даже сомневаться не стану! Так-то я хотел вас у себя оставить, тут приспособить или к личному семейству отправить, но раз так – не буду я с вами связываться. Зачем мне такое? Не слуги и сторожа, а так… гусеерундень!

Мешки завопили дружным слаженным дуэтом, напрочь заглушив почти беззвучный смешок коварного Соколовского.

– Да ладно? И прямо клянётесь? И слушаться? И подчиняться тем, кому я велю? Да-да, людям, а иногда и нет – как я сочту нужным. Не хотите? Да было бы предложено. Тогда – домой! К родным, так сказать, пенатам, любящей хозяюшке, гусиному супчику с мухоморами…

Стоило ли удивляться, что ещё через полчаса Соколовский лениво внёс себя в собственный кабинет, погрузил в удобное кресло, практически автоматом достав оттуда дрыхнущего Терентия, и, держа его на вытянутой руке, предъявил двум крайне мрачным серым гусям.

– Это «не сметь трогать номер раз». Не потому, что самый важный, а потому что первым попался. Я… понятно выражаюсь?

– Мяяя? – Терентий обладал истинно котиковой способностью спать в любом положении, но не тогда, когда его хвост изучают два здоровенных суровых гуся. – Аааа!

– Ну чего ты развопился? Гуси, это кот Терентий. Терёня, это гуси. Всё равно, разобрать, кто из них кто, без подготовки сложно, так что не заморачивайся, зови их просто «эй, вы там, гуси». Уяснил?

– Мнэээ… – ошарашенно согласился рыжий Терентий, подбирая задние лапы, передние лапы, хвост, охвостье…

– Не комкуйся у меня на голове! – велел Филипп. – Иди лучше остальных позови – знакомиться будем!

Терентий пошёл звать весьма оригинально – длинным прыжком оттолкнулся от стола Соколовского, куда тот его ссадил со своей шевелюры, и, перелетев через птиц, исчез в дверном проёме.

– Как вы оживляюще на котика подействовали… – усмехнулся Филипп. – Так-то он только к еде торопится, и то сейчас уже бока наел, помедленнее поспешает.

Один из гусей гоготнул.

– Нет, худеть кота не надо – кот не здешние девы, у него округлость очертаний – собственная приятность и залог хорошего настроения окружающих, – на лету сшиб гусиную идею Филипп. – И, да, кто такие норуши, вам объяснять не надо? Сами понимаете, за какой Можай она вас может загнать, если что?

Гуси закивали в знак полного понимания возможного маршрута.

– Так, кроме норуши тут живёт девушка. Человек, но врач для животных и птиц. Моя подчинённая, очень умная и учёная. Анатомию гусей, в частности, знает назубок…

Гуси переглянулись тоскливо.

– Но… у неё хороший характер, так что вас незаслуженно обижать не станет… Советую заслуженность не накапливать – характер у неё есть, знания – тоже. Кстати, зовут врача Таня, по-гусиному она не понимает, но ей переведут в случае чего, посему ругать её я тоже не советую. К тому же у неё имеется названый брат – он ворон, да, он вас преотлично поймёт и, если что, шеи на узелок завяжет.

Гуси засомневались, но возражать не решились.

– И наконец, последняя проживающая тут особа – вороница с даром морока. Экий у меня птичник собрался, – рассмеялся Соколовский. – Кроме постоянных жителей есть пациенты. Журавль, например. Этих трогать тоже не рекомендую – кто приглашён, тот под моей защитой. Новоприглашённых вам будут показывать! Всех, кого не показали, можно гонять со всей гусиной дури! Хоть бегом, хоть лётом, как пожелаете.

Обрадованные перспективой гуси радостно загоготали, а Соколовский усмехнулся, припомнив, что ему недавно передали о некой чрезвычайно неуёмной дамочке, которой он не так давно устроил развесёлую, но очень заслуженную жизнь…

«Софа-эфа так ничему и не научилась – удивительная особа, право же! Разузнала, что я занялся новым делом, и решила мне напакостничать. До чего люди пошли наивные, аж жалко! Или не очень? – он коварно улыбнулся и решил, что весь этогодошний запас жалости он уже потратил. – Дефицит такой, однако! – констатировал Филипп. – Так что давай, милая, заходи, если что… у меня тут бронегуси от Ягуси – самое оно для ядовитых дев. Они и к ядам привыкшие, и по силе воздействия незабываемы! Короче, самое то для тебя!»

Таня, увидев гусей, которые больше всего напоминали притворившихся птицами миниатюрных динозавров, слегка подзастряла в дверях кабинета Соколовского, но тот, лучезарно улыбаясь, приказал гусям:

– Знакомимся, нюхаем, запоминаем, узнаём с полувздоха и УВАЖАЕМ!

Таня знала, что у гусей для обоняния предусмотрены дополнительные ворсистые рецепторы у основания клюва, благодаря которым они находят еду даже под водой, ну и на земле расчудесно вынюхивают нужные травы.

Здоровенные гусиные головы потянулись к ней, переглянулись, мрачно смерили с ног до головы – запомнили, значится…

– Так, следующий. Вранчик, залетай!

Вот Врана гуси опознали – возмущённо заорали, но Филиппу стоило только бровь поднять, как они заткнулись и покорно закивали.

Тем же образом прошло знакомство со всеми остальными.

– Танечка, когда у нас кто-то