из семян не выживет, не говоря уже о том, чтобы появились плоды. В автобиографическом эссе "Открыть ворота города" Бэй Дао говорил о своем собственном детстве, пытаясь восстановить в памяти все с самого начала, в том числе появление ростков поэтических способностей. У каждого ребенка есть какие-то способности, если упустить момент, то это необратимо. Еще в 2011 г. во время проведения международных дней поэзии в Гонконге Бэй Дао выразил озабоченность по поводу нынешней системы образования. Вся система образования в Китае основана на западном инструментальном рационализме. Поэт решительно против того, чтобы будущие поколения уподобились роботам, которые обладают лишь знаниями какой-то профессии. Возможно, поэзия противоречит общей системе образования? "Просвещение" в разных контекстах имеет разные значения, это легко может вызвать путаницу. По разным причинам в последние несколько лет хрестоматий поэзии издается немного, особенно для детей, что вызывает сожаление. На самом деле, между подрастающим поколением и поэзией легче всего возникает искра, дети могут легче понять ее и сердцем, и умом. В то время в интервью СМИ Бэй Дао уже говорил о намерении составить книгу. Это и была "Поэзия для детей".

В книгу включена поэзия многих стран и на многих языках. Бэй Дао говорит: "Есть такое понятие — "кругозор". Для подростков и даже для студентов, главное — преодолеть государственные, национальные и языковые границы, получать разнообразную духовную пищу. На протяжении многих лет мы привыкли говорить о "китайской и западной культурах". На самом деле мир велик, Китай и Запад слишком малы, не говоря уже о том, что концепцию Китай — Запад стоит пересмотреть. Когда я преподавал в Соединенных Штатах, я знакомил студентов с поэзией всего мира, в Гонконге снова делаю это для молодежи. В книге "Поэзия для детей" помимо китайской поэзии, есть поэзия, переведенная с арабского языка, с иврита, почти с двадцати иностранных языков. Я хочу, чтобы дети в Китае с самого раннего возраста пребывали в сфере мировой культуры. Составляя сборник, прежде всего, хотел обратиться к юным читателям, неоднократно обдумывал, искал различные возможности воздействия поэзией, и, следовательно, не все хорошие стихи мог включить. Скажем, классика, классическая поэзия часто требует постоянных выяснений, открытий и замен. В некотором смысле, составление сборников избранной поэзии — это процесс постоянного обновления канонов классики, это подобно руслу реки, по мере того как поток воды вымывает песок, возникает новое направление течения.

Стихотворение Поля Элюара "Свобода" было написано в 1942 г. Это был самый трудный период французского движения сопротивления, британские военно-транспортные самолеты из Алжира разбрасывали над Францией большое количество листовок с напечатанным стихотворением "Свобода", почти каждый боец сопротивления знал его наизусть. Я преподавал в нескольких американских университетах, всегда использовал это стихотворение в переводе на английский, через сочетание музыкальности и образности в нем обучал студентов поэтическому языку. "Свобода" была одним из самых любимых стихотворений американских студентов, в конце семестра они часто проводили совместные декламации. Помимо того, что оно мне очень нравится, это стихотворение невозможно делить на отрывки. С самого начала образы развертываются, управляя ритмом, чувствами, энергией, постоянно изменяясь от начала и до конца. Написание поэзии всегда своего рода таинство".

Источник: russian.cri.cn

Перевод: Алимов И.А.

Ответ ("Ничтожность суть ничтожным пропуск...")

Ничтожность суть ничтожным пропуск.

Величие — великим смертный приговор.

Ты видишь, в небе, золоченном солнцем,

Умерших призраки ведут свой разговор.

Прошла давно пора обледененья —

Так почему вокруг так много льда?

И тысяч парусов-соперников сплетенье

На Мертвом море видно иногда?

Я в этот мир пришел, с собой имея

Бумагу, вервие и тела тень.

И пред судом в преддверье приговора

Хочу возвысить голос я теперь.

Так слушай, мир, так говорю тебе я:

НЕ ВЕРЮ!

Попрал победно ты ногами тысячи имен,

Так припиши к ним ты еще одно — мое!

Не верю я ни в неба синеву,

Не верю я ни в эхо грома,

Не верю я и в дрёмы кутерьму,

И в то, что после смерти нет закона.

И коли море разольется вновь,

То пусть же воды горькие нахлынут в мою душу.

И коль земле назначено цвести,

Пусть люди сызнова найдут спасительную сушу.

В дни потрясений лишь сиянье звезд

Не позволяет небу развалиться.

Они — пиктографы в пять тысяч лет.

Они — глаза внимательные тех, кто не родился.

Источник: "Азиатская медь", 2007

Перевод: Ермакова И.А.

Древний храм ("В горах растаял колокола звук...")

В горах растаял колокола звук.

Меж старыми колоннами паук

сплел паутины кольца годовые.

Свисают колокольцы неживые

со ската крыши. Выше — вдоль камней

ущелья узкого тропа змеит, по ней

сметает память голый белый ветер.

Никто не помнит ничего на свете.

Травой следы монахов заросли,

густеющей в беспамятной пыли.

Невиданные птицы и драконы

исчезли. Запустения законы

сточили каменные стрелы, знаки

полуистерлись в грубом полумраке.

Их без огня теперь не разобрать.

Но вдруг — хозяин памяти, как знать,

очнется и войдет сюда без страха,

и замурованная в глину черепаха

вновь оживет и двинет на восток

через покрытый инеем порог,

неся в спине все тайны, все подвохи, —

перелицует мир, заменит звезды,

и горы льда сомкнутся строем грозно,

как статуи людей одной эпохи.

Источник: "Азиатская медь", 2007

Удар колокола ("Звук колокола глубоко под спуд...")

Звук колокола глубоко под спуд

уходит в землю. Юбкой покрывает

деревья. Небо радостно сияет.

А я смотрю, как яблоки гниют.

Осенний дух восходит от земли.

Что черный дым, резвятся злые дети.

Неутомимый миллионолетний

хозяин есть у бури в десять ли.

Бьет в колокол, завесу разрывая,

глухой звонарь. Звук, небо заполняя,

колотится и тает на ветру.

Он день за днем звонит, не уставая.