На этот раз оно с ревом встряхнуло естественный мир — и теперь крестоносцам противостояла погода. Ниоткуда задули ветры, и с небес хлынули ливни. Снег, град и обледенение обрушились на солдат, и ослепительные солнца заставили кровь кипеть в их жилах. Громыхал гром, заставляя вздрагивать весь мир, и молнии били с неба, раскалывая танки и швыряя пылающие вертолеты, как объятых пламенем птиц, с неба на землю. И вновь жрецы нанесли ответный удар, разбив чары волхвов над природой, и стихия улеглась, и снова стало тихо. Жрецы были сильны в своем фанатизме и могли черпать силы в вере не только своей, но и всей армии. Волхвы же рассчитывали на одних себя и на силу камней и знали, что этого недостаточно. В особенности теперь, когда жрецы их обнаружили.

Взвод солдат отклонился от направления главного удара вторжения и устремился прямо к кругу камней. До них было полчаса ходу, а то и меньше. Не оставалось времени ни на обдумывание, ни на разработку операции — лишь на безрассудство и удачу. Волхвы еще крепче сжали руки друг другу, и их голоса воспарили в новой песне. Они взывали к тем, кто шагал по Нижней дороге — дороге, захваченной душами умерших, незаметно подступивших к Шэдоуз-Фоллу и к Двери в Вечность. Большинство мертвых не слышало, да и не могло слышать их, но недавно погибшие жители Шэдоуз-Фолла, убитые крестоносцами, воздержались от своего последнего путешествия, чтобы еще раз — последний — помочь защитить свой город. Они сгинули в каменном кольце, отдавая последнее, что отдать могли, — самих себя.

Новая сила с ревом явилась на свет и пошла кружить по радиусу кольца, а волхвы отчаянно пытались обуздать ее и установить над ней контроль — пусть даже интуитивный, но на данный момент и это должно было помочь. Они придали силе образ и форму, как в геомантии[19]: наполнили ее волшебством Земли и всего живущего на ней. Волхвы пели, их голоса были хриплыми и напряженными, но такими искренними — и Земля услышала.

Взвод крестоносцев приближался. Времени осталось только на одно последнее заклинание. Волхвы могли атаковать основные силы наступающих и защитить себя, но либо то, либо другое. К чести волхвов, они не колебались. Они запели песню и воззвали к тому, что жило глубоко под землей — древнему, жуткому и изумительному своей мощью, и наступление главных сил снова остановилось, как только крестоносцы почувствовали его приближение.

Земля задрожала под их ногами, словно недалеко от поверхности по туннелю летел поезд подземки. Но земля дрожала все сильнее, будто сквозь земные пласты поднималось к ним нечто огромное и могучее. Наконец по поверхности побежали трещины, затем земля, лопнув, раскрылась и явила взору громадные белые сегменты Кромм Круача, Великого Червя.

Волхвы наблюдали за продвижением Червя, в то время как танки, джипы и солдаты исчезали в провалах ширящихся трещин. Волхвы наблюдали, как Червь вырвался наружу, разбрасывая танки и бронетранспортеры, словно игрушки. Земля глотала вопящих солдат, продолжая трястись от движения разгневанного чудовища. Лишь только показались над провалами необъятные белые сегменты Червя, крестоносцы открыли по ним огонь, но вреда монстру от их стрельбы было чуть. Он был слишком огромен, а пули и снаряды ничтожно малы. Гигантская дыра вдруг распахнулась под одним взводом, поглотив людей и машины, а затем края провала с грохотом сомкнулись, как только Кромм Круач захлопнул широченный рот, и крестоносцы исчезли — будто их и не было вовсе.

И пока свирепствовал Червь, по обеим сторонам его невидимого с поверхности подземного пути падали здания. Дома рушились внезапно, будто вся сила истекла из них в одно мгновение. Чем больше здания кренились, тем больше трещин пронизывало их стены, и они медленно падали стенами внутрь, когда под ними проползал Червь. Невинные жители погибали под обломками, и воздух переполняли крики раненых и придавленных. С ужасом видя такое, волхвы сменили песню, приказав Кромм Круачу вернуться в глубины, но он сопротивлялся их приказу с неторопливым и непреклонным упорством: впервые за многие века он был свободен и по своей воле ползти обратно не собирался.

У волхвов уже не оставалось сил, чтобы заставить его вернуться, и они это знали. Они также знали, что отделившийся взвод крестоносцев уже совсем рядом. Они не могли остановить Червя и не могли защитить себя, поскольку их обнаружили, и волхвы сделали единственное, что им оставалось. Они позволили крестоносцам ворваться в каменный круг и без всякого сопротивления дали себя расстрелять. Их песня угасла — безмолвные, волхвы лежали кровавой грудой среди камней. Но в последние мгновения они успели черпнуть волшебства, порожденного их собственными смертями, и с его помощью обуздали Червя и отправили его обратно в недра Земли. Не все оружие можно применять. Землю перестало трясти, здания больше не дрожали, и люди начали искать в развалинах выживших.

Крестоносцы помочились на тела волхвов, разметали камни круга взрывчаткой и отправились догонять своих.

Фрэнк Морзе, уже побывавший в городе в роли киллера, обнаженный и без оружия шел через хаос и разрушение, и его нимало не трогало ни первое, ни второе. Повсюду на его пути слышались выстрелы — братья-крестоносцы пристреливали разбегающихся тварей и поджигали их логова. Но, даже несмотря на сопротивление некоторых жителей города, никто Морзе не трогал. Со счастливым лицом он вышагивал в первой линии наступающих, восхваляя Всевышнего и проклиная еретиков, и душу его согревала радость сознания того, что он доказал, что заслужил покровительство Господа. Да он и не сомневался в этом. Он был безупречен, и чист, и непреклонен в своей непримиримости к безбожникам. Обводя взглядом пламя и дымы пожаров, слыша вопли и стенания горожан, он громко смеялся. Господь вел его, и мир становился таким, каким должен быть, или вскорости таковым станет. Вот-вот крестоносцы отобьют у безбожников Дверь в Вечность, возьмут ее под свой контроль и займут наконец достойное место в этом грешном мире — место правителей. Слово Божье должно стать беспощадным законом, и да поможет Бог виновным.

Некоторые из братьев-крестоносцев пали, поскольку горожане оказывали сопротивление, яростно бросаясь на солдат Господа, как загнанные в угол крысы. Некоторые из братьев не смогли подняться, и Морзе пробормотал молитву за упокой их душ. Коротенькую такую молитву, потому как долгой они, в общем-то, не заслуживали. Будь их вера так же чиста и свята, как его собственная, они бы не пали от рук неверных. Тут он повернул за угол — и все вдруг разом стихло. Он быстренько огляделся и никого из наступавших не увидел. Улица была пустынна, дома стояли целы и невредимы. Он, видимо, не туда забрел. Морзе поспешно вернулся за угол, но и там оказалась безлюдная улица. Каким-то образом оторвавшись от своих братьев, он, абсолютно голый, очутился на вражеской территории. Морзе ощутил острый укол паники и жестко подавил ее. Ведь он не один. С ним Господь Бог — Он защитит своего солдата. А вдруг это своего рода испытание…

Морзе услышал, как что-то начало приближаться к нему с другого конца улицы, и резко обернулся. Невысокая темная фигура медленно, но неуклонно шла навстречу. Руки его дернулись схватиться за оружие, которого у него не было. Фигура вышла из тени на свет, и сердце Морзе екнуло. Он знал это существо, и оно знало его. Четырехфутовый плюшевый медвежонок с золотисто-медовой шерстью и черными смышлеными глазками остановился как вкопанный в дюжине шагов от крестоносца. На нем был тот же ярко-красный жилет и ярко-синий шарф, в лапах — автоматическая винтовка. Патронташи перечеркивали грудь и свешивались едва не до пят. Морзе никогда прежде не слышал о Мишке. Его родители берегли сына от таких тривиальных и не имеющих отношения к реальному миру игрушек. В его жизни не было места для сказок и волшебства — даже в детстве. Но Мишку он помнил по инциденту на кладбище Всех Душ. И помнил, как стрелял в него и не смог подстрелить. И как, уже почти забравшись в вертолет и думая, что спасен, почувствовал, как этот звереныш своей поганой лапой схватил его за лодыжку и едва не сломал ее. До сих пор синяки оставались.