Левка открыл дверь ключом. В квартире горел свет, дверцы шкафов почему-то были распахнуты. Посреди комнаты валялась гипсовая голова Антиноя, расколотая на куски.

– Артур! – хрипло позвал Левка и принялся быстро ходить по квартире, заглядывая в углы, распахивая двери.

Словно ожидал, что Артур где-то прячется от него – в шкафу или под кроватью. Рита же, оглядев царящий кругом бедлам, тут же нахмурилась, пробормотала сквозь зубы: «Вот ублюдок!» – и быстро прошла в свою комнату. Так и есть! Ящик письменного стола был выдвинут, все содержимое перевернуто вверх дном, а конверт, в котором Риты хранила наличные, исчез. Вместе с ним испарился и ноутбук.

– Сука! Сука! Сука! – в ярости выкрикнула Рита и в досаде хватила кулаком о стену.

Как она могла не сообразить, что алчный обсосок не исчезнет из их с Левкой жизни так просто, без выходного пособия. Хрен с ними, с деньгами, но в компьютере были ее тексты. И фотографии сына…

Беликов появился на пороге ее комнаты – опрокинутое лицо, встрепанные светлые волосы, прыгающие губы.

– Ну? А у тебя что спер твой порочный ангел? – все еще сама не своя от гнева, спросила она. – Ты серебряные ложки своей бабки проверил? Не удивлюсь, если и их тоже…

Левка вздрогнул и улыбнулся потерянно и жалко. И Рита тут же устыдилась собственной жестокости, шагнула к Левке и обхватила за плечи:

– Прости! Ну, прости, слышишь?

Левка уткнулся колючим от пробивающейся щетины подбородком ей в плечо и выговорил сдавленно:

– Нам с тобой потрясающе везет в личной жизни, Гретхен! Интересно, почему бы это?

«Гребаная жара!» – думал Марат. Почему, интересно, горячие точки всегда горячие в буквальном смысле? Некуда деваться от долбящего по голове с неба солнца, и форма дубеет от впитавшегося и высохшего пота, а металлический корпус оружия нещадно жжет руки. Над головой нависло выцветшее от зноя бледно-голубое, застиранное какое-то небо. Под ногами дыбилась кочками высохшая, почти бесцветная земля, по поверхности которой стелились ползучие, серые от пыли растения. Вдали, слева, что-то горело. Ввысь взмывали языки оранжевого пламени, а черный буйно-курчавый дым расползался по земле.

Ливия. Их перебросили сюда из Алжира еще в марте. Очередная заварушка – кровавый режим, отчаянные повстанцы, пальба и зверства с обеих сторон. И они, явившиеся сюда в качестве благородных спасителей и приумножающие потери сторон с завидным энтузиазмом. В прошлом месяце он со своими ребятами штурмовал в районе Эз-Завии центр города. Им удалось прорвать оборону правительственных войск и добиться доступа в центр бойцам из Бенгази. Начальство рассчитывало, что к восставшим присоединится берберское население, однако этого так и не произошло.

Ну и на хрен! Плевать!

Смешно. На самом деле их здесь как бы и не было. Французское правительство всячески отрицало участие легиона в Ливийской войне. Официально считалось, что Франция совершила лишь несколько авианалетов, уничтоживших часть военных баз Каддафи. Высадки же войск на территорию Ливии не было. Вроде как.

Главная задача легионера на сегодняшний день состоит в предотвращении военных действий. Они призваны производить эвакуацию населения из зоны боевых действий, оказывать гуманитарную помощь, восстанавливать инфраструктуру, пострадавшую во время ведения военных действий. Так их учат отвечать в случае, если ушлые журналюги таки доберутся до кого-то из них и начнут атаковать вопросами. О том, что приходится штурмовать, стрелять, метать гранаты, валить на землю, душить, разбивать головы прикладом – упоминать вроде как-то неудобно. Невежливо.

Они и не упоминают. И здесь, в районе боевых действий, их как будто бы и нет. Они не существуют. Кто же тогда шел сейчас вслед за ним? Призраки? Всадники апокалипсиса? Да хоть бы и так! Какая на хрен разница?

Марат давно отучился изводить себя бессмысленными вопросами, воспоминаниями, попытками что-то переосмыслить. Окончательно и бесповоротно отбросил все, что было в нем когда-то милосердного, жалостливого – человеческого. Но еще что-то, последнее, занозой сидело внутри. Оно мешало, отвлекало очень сильно, вызывая неприятные воспоминания о том, что когда-то была другая жизнь, заставляло думать и чувствовать. Что-то нежное, бьющееся внутри, сдавливавшее горло. Какие-то пахнущие свежестью и хвоей руки на его лице. Он покончил с этим тогда в Париже, навсегда. И больше не помнил. Это раньше, чтобы отключить воспоминания, ему приходилось проделывать целый ритуал. Теперь он умел просто стирать их из памяти.

Сегодня, рано утром, майору Марку Брэгу поступил приказ захватить располагавшуюся за городом базу снабжения горючим и продовольствием. База была большая, основная подпитка для войск Каддафи. По идее, охраны там быть уже не должно было – вчерашний авианалет все уничтожил. Им оставалось лишь добраться туда и занять стратегический объект. Но опасность оставалась всегда. Теперь, когда впереди, в сотне шагов от них, уже высились наполовину разрушенные ударами авиации сооружения, следовало действовать осторожно, чтобы не рисковать людьми. Хотя… кем он рискует? Призраками? Солдатами, которых просто не существует на территории этой страны?

Ему вспомнился тот мальчишка, Щепинов – или как там его? Тоже из России. В прошлом году, когда Марат впервые принимал участие в тестировании желающих поступить в легион, он обратил внимание на этого парня. Придурок! На собеседовании ответил, что мечтает служить в легионе, чтобы заработать славу. Дебил! Какая слава? Их имен никогда никто не узнает. Безликие, несуществующие тени. Того белобрысого идиота, конечно, тогда не приняли. Марат сам приложил к этому руку. Хочешь славы – иди позируй в военной форме для глянцевых обложек. А здесь – кровь, пот и дерьмо, ничего возвышенного.

База выглядела вымершей. Он отдал приказ рассредоточиться, и его ребята, пригнувшись, рассыпались вдоль ограды и принялись осторожно проникать на территорию. Марат отметил, что маленький ирландец О’Брайн едва заметно припадает на левую ногу. Сбил пятку. Распорядиться, чтобы ему выдали другие ботинки.

Пока все было тихо. Даже странно, неужели проправительственные военные силы так легко оставили этакий клондайк на разграбление повстанцам?

В огромном ангаре, служившем продовольственным складом, было наконец-то прохладно. Марат ходил между стеллажей с жестяными банками и картонными коробками, оценивая захваченное великолепие. Кто-то, тяжело топая ботинками, вбежал в ангар и понесся между рядами. Марат насторожился, выпрямился, готовясь выслушать сообщение. Из-за стеллажа с тушенкой показался маленький француз Клеман. Конечно, выдержка у любого легионера была что надо, и Клеман для стороннего наблюдателя выглядел почти спокойным – не повышал голос, не размахивал руками. Но Марат слишком много времени провел с этими ребятами, чтобы по чуть расширившимся зрачкам и едва заметно побледневшим скулам не определить, что случилось что-то серьезное.

– Майор Брэг! Марк! Скорее! – выдохнул Клеман, поравнявшись с ним.