– Да уж, Тарнвал всегда предпочитал идти на таран. – Пелмараг скривился, явно думая о чем-то, известном ему одному. – И еще красиво говорил о битвах. Достаточно красиво, чтобы получить необходимую поддержку. Итак, он собрал примерно три дюжины сородичей, причем в отряде были достаточно известные призыватели бурь. Все готово к тому, чтобы отвоевать Ханнаис М’хен Проклятый, перевести часы назад и исправить вред, который причинил нам Черный народ на этом самом месте. Желая расчистить путь, мы выпустили Когти Солнца сквозь аспектную бурю, а сами ворвались следом. И знаешь, что увидели? Нас занесло на тысячу миль к Юго-Западу отсюда, и там мы очутились по пояс в морской воде, возле какого-то дрянного имперского порта. Все потому, что какой-то гребаный идиот перенес нашу путеводную веху.

Рингил уклончиво хмыкнул, не зная, смеяться в ответ или не стоит. От воспоминаний губы Пелмарага опять мучительно изогнулись.

– С того пляжа пришлось уходить с боем, – продолжил он негромко. – Из наших погибли шестеро или семеро. По всему городу и на склоне холма, куда ни сунься – гребаные людишки бегают, орут и несут какую-то тарабарщину во тьме; ни дать ни взять неприкаянные обезьяны, стоит одного прикончить – и другой, мать его, тут как тут. Потеряли еще пятерых – а сам Тарнвал получил ранение в грудь, – и обыскали тот долбаный городишко вдоль и поперек, все там перерыли, пока не нашли маяк. Тогда и поняли, что кто-то переместил эту хреновину, и мы далеко от места, куда хотели попасть. Никакого Ханнаис М’хена, будь он проклят или нет. Нас занесло на юг, далеко на юг. И поскольку всего через пару часов должно было взойти это ваше дрянное солнце… оставалось только собрать мертвых и раненых, позволив призывателям бурь вытащить нас оттуда. Тарнвал не выдержал натиска бури по пути назад, как и еще несколько раненых. А что потом? – Пелмараг пожал плечами. – Потом мы снова прислушались к Ситлоу.

– Опять про меня говорите?

Ситлоу будто вырос из-под земли позади них и уставился на Пелмарага с непроницаемым выражением лица.

– Да так, просто мысли вслух о стратегии.

– Неужели? – Ситлоу положил руку Рингилу на плечо. Воздух между двумя двендами будто заледенел. – Наш друг Гил – не часть стратегии, Пел. Ему не стоит про нее знать.

Пелмараг выдержал взгляд другого двенды. Он сказал что-то короткое и резкое на языке, которым они пользовались, когда не хотели включать Рингила в разговор, а потом повернулся и направился к остальным. Ситлоу хмыкнул и кивнул ему вслед – резко дернул подбородком, и в этом жесте не было и намека на дружелюбие.

– Что происходит? – спросил Рингил.

– Тебя это не касается. – Ситлоу чуть сжал хватку на его плече. – Идем. Мы еще не добрались до места.

* * *

Они шли сквозь зимние деревья, а потом – по тропинкам через болота, которые двенда знал наизусть, либо мог без труда находить, полагаясь на чутье. Рингил один раз попробовал обойти гниющий пень с другой стороны и провалился в податливую черную трясину. Серая, похожая на суп вода быстро заполнила оставленные им следы, и запах у нее был как у трупа. Он выбрался на прежнюю дорогу, еле переставляя ноги в щедро облепленных грязью сапогах. Никто ничего не сказал, но, кажется, Рисгиллен презрительно усмехнулась. С той поры он внимательно следил за тем, чтобы не покидать свое место в процессии.

Других звуков, кроме хлюпающих шагов, не было.

В конце концов, именно это подсказало ему, где они находятся. Рингил кое-что смыслил в болотах, так как вырос в городе, который был ими окружен, и понимал, что вокруг отсутствуют положенные признаки жизни. Не было ни птичьих криков – будь то знакомые или другие птицы, – ни шорохов в наземной растительности, мимо которой они проходили. Тут и там он видел озерца стоячей воды, над которыми словно мосты лежали поросшие мхом поваленные деревья. А еще по пути попадались небольшие мангровые заросли. Но ничто живое не шевелилось вокруг, даже насекомые не зависали над свинцовой поверхностью.

Рингил слышал лишь об одном настолько мертвом болоте. Даже видел его однажды, приблизившись с Запада на безопасное расстояние.

«Ханнаис М’хен Проклятый», – так назвал его Пелмараг.

Ханнаис М’хен.

Эннишмин.

Да уж, впрямь проклятое болото. И дело не в крестьянских легендах и байках о привидениях, которые любили рассказывать про это место. Рингил утратил в Эннишмине остатки веры в высшие силы, и по самой прозаической из причин: он тут едва не умер. Наверное, умер бы, не окажись рядом Арчет с ее умением оказывать быструю медицинскую помощь и – как он подозревал – связями среди войскового лагерного начальства. «Никогда не вытаскивайте нож в ссоре с имперским военачальником, если не собираетесь его убивать», – так Рингил начал одну из глав в том самом трактате о тактике боев мелких подразделений, который не был напечатан, и глава эта называлась «Дипломатия».

– Тс-с-с!

Ситлоу впереди застыл как вкопанный. Поднял напряженную руку и резко опустил, как на шарнире, плавно припал к земле. Другие двенды замерли и последовали примеру вожака. Рингил постарался скопировать их движения, насколько это под силу человеку. Ситлоу поднял руку и молча указал на деревья впереди. Там протекал широкий ручей с водой темно-серого, с синевой цвета – они почти вышли на его берег, – и что-то двигалось по воде, издавая тихий плеск.

Рука Ситлоу вновь пришла в движение.

Это был, как позже подумал Рингил, единственно правильный способ описать произошедшее. Рука двенды пошевелилась, но не так, как если бы владелец ее контролировал. Казалось, в каждом пальце и ладони проснулась собственная воля – злая и не очень согласованная. Запястье изогнулось под немыслимым углом, кисть несколько раз сделала странный жест тремя пальцами, изогнутыми на манер когтей, и Ситлоу прошипел что-то неразборчивое. Рингил расслышал один-два слога, но даже от этого покрылся гусиной кожей.

И со светом впереди что-то произошло.

В тот же миг длинное, потрепанное каноэ выскользнуло в поле зрения. В нем сидели пятеро мужчин, бородатых и неряшливо одетых, вооруженных до зубов. Рингил заметил мечи и топоры, луки с наложенными на тетиву стрелами и огромный арбалет на чьей-то спине. Двое сидели на веслах, управляясь с ними чрезвычайно легко, что свидетельствовало о немалом опыте: лопасти рассекали воду почти бесшумно, и каноэ двигалось, рождая едва заметную рябь. Остальные трое бородачей явно были дозорными: они вертели головами, бдительно обозревая окрестности. Никто из пятерки не произнес ни слова, пока они были на виду.

Они проплыли менее чем в пяти футах от места, где к земле припали двенды, и явно ничего не заметили.

Ситлоу ждал неимоверно долго, а потом его скрюченные пальцы распрямились, свет опять изменился, и двенда начал дышать. Рингил лишь теперь понял, что вожак их отряда полностью перестал это делать, когда застыл на берегу ручья.

– Кто они такие?

Ситлоу пожал плечами.

– Старьевщики. Выискивают на болоте безделушки, оставшиеся от Черного народа, и продают в северных землях как олдрейнские диковинки. Большей частью, доведенные до отчаяния люди, но здешние места знают хорошо. У них лагеря ближе к краю. С ними лучше не связываться.