Я молчал как рыба.

— Я не лесбиянка.

— Я и не говорю.

— свобода — образованная женщина, которая помогла мне расширить диапазон своей автоандрогинии и гормонального уклона.

Я молчал.

— Между прочим, все на научной основе. Я молчал.

— Если тебе уж так любопытно, в этом доме ужасная еда. В птичьей кормушке и то больше чем поживиться! И каждый кусочек с лекцией. Вскоре я начала мечтать о чипсах с газировкой, в тишине.

— Дом вон там.

Мы остановили автомобиль.

— А если люди начнут спрашивать?

— Итан, я сытая и богато одетая белая женщина. Даже если я буду выжигать на двери Кама узор в горошек прибором для карамелизации сахара, никто не станет спрашивать.

— Убедительно.

Мы принялись копать.

Четыре часа спустя.

— Итан, копать скучно, и конца-края не видно…

— Больше никогда не буду смеяться над гробокопателями! Мы углубились всего на фут в смесь высококачественной

почвы, обломков камней и строительного мусора. Столько копали, а Камов новозеландский папоротник даже не накренился.

— Мама, нам нужна помощь.

— Но кого позвать?

— Кейтлин.

Мама выразительно посмотрела на меня.

— Ты уверен?

— У нее кости как у украинской крестьянки. И семья из могильщиков. Она поймет.

— Только без подробностей. — Мама бросила лопату. — Черт побери! Насмотришься телевизора, и кажется, что раскопать могилу — пара пустяков.

Зазвонил телефон.

— Привет, Кейтлин!

— Привет, Итан! Ты где?

— Я у Кама с мамой. Помогаю тут кое с чем.

— С чем?

— Лучше не по телефону. Можешь приехать?

— Вообще у меня на полдень, ну, кое-что намечено. — Что?

— Это, ну…

— Встреча с Коуплендом, да?

— Нуда. Итан, мы уже говорили об этом тысячу раз. Перестань вымещать свою обиду на мне.

— Извини. Кто еще будет?

— Все джейподовцы.

— Ладно. Пока. Я нажал «отбой».

Мама спросила, что случилось, и я рассказал ей о собрании.

— Собрание! Совсем забыла. Уф-ф-ф-ф! — Она так яростно отряхнулась, будто на ней не грязь, а пиявки. — Итан, ты пока копай, а я вернусь около двух.

— Что?!

— Не нервничай!

— А мне можно с тобой?

— Нет. Ты должен копать.

Если бы я копал яму в компьютерной игре, я бы нашел часть разгадки или сокровище. Ферментированный труп байкера? Подарочек еще тот.

Я копал, копал… К двум часам яма была уже по пояс, но закончить дело я не мог. Я достал КПК и начал искать, где бы взять напрокат трактор или экскаватор. И вдруг с дороги донеслись голоса коллег из Джей-Пода.

— Итан?

— Ребята?

— Итан, — сказала мама, — твои друзья помогут тебе копать.

Я по понятной причине встревожился.

— Что?!

— Не до конца, не волнуйся. Я заехала домой и взяла инструменты для всех.

— Э… Здорово! Кейтлин сказала:

— Вы такой хороший друг! Решили поменять папоротник Кама на гималайский трахикарпус.

— И сами яму копаете, — добавил Ковбой. — Вот это я называю дружбой, вот это настоящая приверженность делу «зеленых».

Меня очень тяготила мысль о трупе Тима.

— Знаете, я тут подумал, что можно выкопать это дело трактором. Мне вряд ли понадобится помощь.

— Глупости, Итан! — оборвала меня мать. — Мы все взрослые, и все любим Кама. Копать будет весело, и вам, молодежи, полезно побыть на свежем воздухе и поработать физически. Бедный Джон Доу, например, похож на ребенка, нуждающегося в благотворительной помощи.

— Спасибо, миссис Джарлевски.

— Джон, это сущая правда! Я отвел мать в сторонку.

— Мама, ты что себе думаешь? Привела остальных — ты с ума сошла?

— Перестань волноваться! Как только мы почувствуем запах Тима, я заставлю всех уйти.

— Я хочу взять напрокат экскаватор.

— Ни в коем случае! А если он случайно заденет труп Тима? Надо уважать мертвых.

Компания начала копать, но дело шло медленно. Настоящих лопат было всего две. У Бри — совсем маленькая лопатка, у Кейтлин — лопата для обработки кромок, а Джону Доу досталась штука в форме шеста, которую отец купил в телемагазине в три часа ночи, перепив рома. Бри посмотрела на шест и сказала:

— Наверное, если держать его вверх ногами, он заплетает французскую косу.

Через час мы решили выкорчевать папоротник. Вшестером (мама командовала) мы умудрились вытащить его из ямы и откатить в сад камней. Интересно, что скажет на это Кам. Вряд ли что-то хорошее.

Все вели себя очень дружелюбно и стремились помочь друг другу. Несмотря на дурацкие инструменты, яма получалась отличная Ковбой в кои-то веки не забивался в угол, размышляя о смерти (и не договаривался о быструхе на троих). Джон Доу был полон сил, даже обнаружил до сей поры неизвестный нам талант: он имитировал телефонные гудки. Бри рассказала о парне, с которым встречалась вчера во второй и последний раз («Думаешь, что знаешь человека, и вдруг он начинает говорить о ротации сельскохозяйственных культур…»). Марк, дай ему Бог здоровья, трудился за всех.

Мама сбегала за перекусом в магазин здорового питания.

Мы сидели и ели. Я даже не помнил, когда мне в последний раз было так классно. И тут обуявшее нас веселье показалось мне подозрительным. Я догадался, почему все так радуются, и моя кровь превратилась во фреон. Я поставил коктейль с пыреем и сердито посмотрел на них:

— Вы все увольняетесь, так? Вот почему вы такие веселые. Молчание.

— Это правда. Ну, давайте колитесь!

Все опустили лопаты и посмотрели на Кейтлин.

— Итан, э-э-э…

— Я так и знал!

— Итан, это никак не связано с нашим отношением к тебе. Дуг сделал нам отличное предложение. Только идиоты бы не согласились.

— Дуг, Дуг, Дуг! Может, хоть расскажете мне, что у этого козла за идея?

— Итан, я говорила тебе уже тысячу раз: мы подписали договор о неразглашении. Сам знаешь, это святое. И позволь мне заявить во всеуслышание: я не хочу, чтобы Кам думал, что рассказала я.

Ну, Кейтлин!

— И когда вы уходите?

— Сегодня.