на бойком французском. Соколова посадили подальше от них, поближе к сцене. Он ни разу не взглянул на Гейба, но, похоже, был весьма увлечен разглядыванием восточной стены банкетного зала с длинным рядом французских окон, которые выходили на балконы.

— Прекрасный вечер, — сказал Гейб Джошу. — Интересно, нам позволят подышать свежим воздухом, когда начнутся танцы?

Джош улыбнулся.

— Я поговорю с хозяевами.

Русские разом двинулись к бару: ученые в окружении сопровождающих столпились у длинной деревянной стойки. Гейб встал, снова потянулся к карману. Морозовой возле бара не было: похоже, с ней захотел побеседовать невыносимый венгерский министр, разговор с которым стал для западных сотрудников чем-то вроде ритуала посвящения. Гейб улыбался про себя, видя, как Таня пытается ускользнуть: готова отгрызть себе руку, лишь бы избежать рассказа о вечере в консерватории, который решил вспомнить старик.

Безбилетник заерзал, задергался, когда Гейб сжал в руке первый талисман, лежавший в кармане, и приблизился к бару.

Медь и толченые дикие чешские цветы, березовая зола и несколько капель крови. Гейб чувствовал вкус амулета, будто ранняя весна расцвела на его языке. Так он и представлял себе магию. Электрический ток, которым Гейб может управлять, а не оголенный провод, угрожающий спалить его дотла. Именно то, что ему нужно: магия, способная помогать в работе, а не мешать.

Безбилетник одобрил. К тому же в стае сопровождающих он почуял пробуждающийся элементаль Соколова.

— Omluvte mě [69], — Гейб намеренно использовал чешский с сильным акцентом вместо русского, когда протискивался мимо громил к бару. Талисман в кармане завибрировал.

Старший сопровождающий, в чье личное пространство вторгся Гейб, скривил губы, обнажив десны.

— Я не чех.

— О? Извините. — Гейб протянул руку. — Гэбриел. А вы?..

— Не желаю с тобой говорить, — ответила обезьяна.

Второй наблюдатель отделился от толпы и подошел к ним.

— Дима. С кем ты общаешься?

— Американец. Похоже, ему одиноко. — Дима прищурился на Гейба. — Пытается завести русских друзей. Не слишком-то умно в его положении.

Как только второй сопровождающий подошел, Гейб активировал другой талисман. В чаще русских спин Гейб заметил, как Соколов моргнул: почувствовал силу, к которой обращается Гейб, — неважно, понимал он ее, как Носитель, или нет.

— Небольшая ошибка, — сказал второй. — Легко исправить.

Гейб усмехнулся:

— Да? И как же?

«Ну же, — думал Гейб. — Еще один». Оставался еще один сопровождающий, который к ним пока не подошел.

— Купишь нам выпить, — заявил Дима. — Тогда, может быть, мы не станем никому говорить, что ты с нами общался, идет? Иначе может выйти неловко.

Другой наблюдатель скрестил руки.

— Уверен, твоим друзьям в посольстве не понравятся предательские речи мистера Гэбриела Причарда, секретаря отдела торговли в посольстве США, которые он мне напел.

Гейб расплылся в улыбке. Всегда можно положиться на то, что русские хорошо информированы. И всегда, всегда можно рассчитывать на их веру в то, будто крутой нрав дает им преимущество.

— Что ж, ладно. — Он махнул бармену. — «Гольдвассер» моим друзьям. В честь наших немецких хозяев, верно?

Дима и его внушительный спутник, поразмыслив, кивнули.

— О, но, хм... Как же ваш приятель? — Гейб указал на третьего сопровождающего. — Не хочется, чтобы он чувствовал себя брошенным.

Второй кивнул.

— Костя! Иди сюда. Мы тут пьем.

Гейб улыбнулся и, когда Костя подошел, потер третий талисман в кармане. Бармен налил четыре рюмки «Гольдвассера», и Гейб быстро взял свою, тихо шепнув себе под нос.

Всего одно слово. На амхарском, наверное. Определенно древнее. Скорее всего, с произношением он подкачал. Но Джордан тренировала его очень долго, и он знал, как слово должно ощущаться, когда он выпевает его. Будто золотая волна, которая прочищает нос и омывает его глаза, пусть и на долю секунды.

Энергия пронеслась сквозь него, усиленная элементалем, наполовину поселившимся в его черепной коробке, и не столь далекими силовыми линиями, пролегавшими под Прагой. Пройдя через талисманы, заряд его заклинания рассыпался над рюмками «Гольдвассера» и осел в ликере частичками золота.

Гейб поднял рюмку перед тостом:

— За здоровье, товарищи.

— За здоровье, — эхом отозвались сопровождающие и выпили. Все перевернули свои рюмки и поставили их вверх дном на стойку. В этой неразберихе трудно было заметить, что Гейб к напитку не прикасался.

Русские уже требовали водки. Гейб воспользовался возможностью отойти от бара и позволить заклинанию работать. Получилось даже слишком просто. За несколько минут провернуть то, на что ушло бы несколько часов и заказов спиртного? Может, во всем этом шпионаже с помощью магии действительно что-то было.

Гейб опять потянулся в карман и потер талисманы. На удачу, видимо. Или в молчаливой благодарности за то, что Таня Морозова держалась в стороне.

И тут чья-то рука сомкнулась на его запястье.

— Ну и ну, приятель, — произнес Алистер Уинтроп, вскинув бровь. — Уверен, такое не входит в стандартный набор вашего агентства.

— Сейчас не время, Ал...

— Но это для дела? — спросил Алистер. — Или исключительно ради забавы?

***

Надины ботинки скользили по гладким и блестящим булыжникам Староместской площади, отполированным столетиями. Что-то было не так. Она чувствовала это по завихрениям и сплетениям магии, поднимавшимся от силовых линий под ногами. Что-то радикально изменилось. То, что улавливал ее воспринимающий талисман, забирало слишком много энергии силовой линии. Это не было простым заклинанием.

Ритуальная магия. Магия элементалей. Глубокая, мощная, и... если ее творил не Лед, вполне вероятно, темная.

Натренированная боксерша, она быстро обгоняла пешеходов, которые наслаждались драгоценными часами солнечного света, вырванными у зимы. Периодически вставала на цыпочки, чтобы оглядеть прохожих поверх голов, заглядывала в переулки, чтобы оценить обстановку. Что, черт возьми, на этот раз замышляло Пламя?

Внезапно ее осенила ужасающая догадка. Вдруг они нашли нового Носителя? В Консорциуме ходили мрачные слухи о том, что Пламя делает с Носителями, которых находит. Кровавые жертвоприношения, сбор элементалей — множество шокирующих практик, на обдумывание которых Надя не тратила время.

Но если Пламя собиралось провернуть что-то в таком духе, Надя точно знала, где можно будет найти его служителей.

Она ворвалась в бар «Водолей», открыв дверь плечом, с горстью золы наготове и древним славянским проклятием на устах.

Гул разговоров резко затих, все взгляды обратилась к Наде. Знахарки в дирндлях, увешанные кристаллами, смотрели на нее поверх бокалов с глинтвейном, быстроглазые шпионы в твиде попрятались в свои полукабинеты. Чешский рабочий, выпивавший у стойки, натянул кепку на глаза и скривил губы. Музыкальный автомат