в Исландию и Норвегию. Возможно, именно благодаря их влиянию получило развитие выращивание льна и производство полотна, которым Ольстер впоследствии прославился. В Уотерфорде производилась окрашенная, красная и синяя ткань sara, а также красные кожаные изделия.

Промышленность и торговля объясняет развитие в этот период в Ирландии денежной экономики. В разных источниках постоянно упоминается золото и серебро: в Лимерике, когда он был взят ирландцами в 968 году, в Дублине в 941 и 989 годах, когда город был вынужден платить дань. Даже в сельской местности происходило то же самое. Ирландские источники говорят о налоге в одну унцию серебра в год, который выплачивали ирландские домовладельцы норвежским хозяевам. Монетные клады в Ирландии, особенно те, что были найдены вокруг Дублина, ясно указывают, что серебро для уплаты налогов существовало.

Как мы уже неоднократно отмечали, Ирландия вела торговлю в основном с Англией, что подтверждают монетные клады. Но страна также имела коммерческие контакты, связывавшие ее по пути через Гебриды, с Норвегией и Русью. В Laxdale saga упоминается некий русский купец, который купил ирландскую принцессу в качестве рабыни и продал ее в Исландии. Восточные шелка, фрагменты которых находят в Лимерике, вероятнее всего, прибывали туда через Балтику[157]. Скандинавские контакты снова наиболее полно подтверждаются монетными свидетельствами, чем прочими. В ирландских кладах X века содержатся в основном, как мы уже отмечали, англосаксонские монеты, но встречаются и дирхемы. Это справедливо для кладов, найденных в Клермонте, Дерри, Антриме, Дроэде, Лугге и Килдэре[158]. В кладах Гебрид и Шотландии, по пути, ведущем в Скандинавию, мусульманские дирхемы найдены на острове Айлей, в Керкибришире и на острове Скай. В Керкибришире найдено 15 восточных монет, которые, вероятно, попали туда с Балтики через скандинавское посредничество.

Более сложной является проблема ирландской торговли с континентом, особенно с Францией и Испанией. То, что в Ирландии на протяжении всего X века имелось вино, предполагает, что такая торговля существовала, возможно, с Западной Францией, а согласие Лимерика поставлять ирландцам 365 бочек вина в год указывает на регулярность торговли. Клады X века в Килдэре и графстве Мит, к примеру, содержат французские денье. Не менее интересны в этом отношении находки на Гебридах и в Шотландии. В кладе с острова Инч-Кеннет, датированном концом X века, содержится шесть монет из Квентовика и одна из Нормандии, региона, где, как известно, в этот период были ирландские рабы. Клад из Тарбата в Россшире, датированный 960 годом, содержит 10 аквитанских монет Людовика III. Здесь следует подчеркнуть интересный и важный факт. Все эти клады в Ирландии и Шотландии содержат англосаксонские монеты. Но те, в которых встречается серебро Саманидов, не содержат французских денье и наоборот. Видимо, торговля с Францией находилась в руках одной группы купцов, а торговля со Скандинавией – другой.

Относительно торговли с христианской и мусульманской Испанией мы можем только высказывать догадки. Возможно, викинги из Ирландии участвовали в тех небольших набегах на испанскую Галисию, которые имели место в 910, 926, 951 и 964 годах, и двух крупных рейдах, которые в 968–970 и 984 годах разорили побережье, а в последнем был разграблен город Луго. Однако нет никаких свидетельств того, что это привело к установлению коммерческих контактов. Поэтому более вероятно, что восточные товары, включая шелка, которые коренные ирландцы захватили в качестве добычи в Лимерике в 968 году, поступили туда с Балтики, а не из Испании, а торговые контакты с Иберийским полуостровом представляются проблематичными. Но даже с учетом такой оценки следует признать, что Ирландия в этот период развивалась почти так же быстро, как Англия, и география ее торговли была обширной – от побережья Франции через Гебриды до Исландии и Скандинавии. Она снова заняла важное положение на Атлантике, которого не знала с V или VI века.

Другие земли Западной Атлантики, колонизованные норвежцами, в этот период также демонстрировали признаки экономического развития. Находка англосаксонских, французских и скандинавских монет на Гебридах и западном побережье Шотландии означает, что тесные контакты поддерживались с Англией, Ирландией, Францией и Норвегией, а фрагменты текстиля в захоронениях Эгга указывают на торговлю с Фландрией и Балтикой. Даже гавань в Хёбне, процветавшая в IX веке и впоследствии уничтоженная, возможно, Харальдом Прекрасноволосым, в X веке снова начала работать. Но остальная часть Шотландии, особенно восточное побережье, далеко отстала от Ирландии и Англии[159].

В Исландии все было иначе. К 930 году население острова, обосновавшееся вокруг Рейкьявика на небольших фермах или в домохозяйствах, достигло 20 или 30 тысяч человек. Хотя городских поселений не было, исландцы определенно занимались торговлей. Главные продукты, отправляемые ими с острова, – меха, грубая ткань wadmal, одежда из овечьих шкур и соколы. Согласно традиции, в 980–982 годах в Норвегию были отправлены первые грузы – плащи и ковры из wadmal, а также овечьи шкуры, которые продавались по шесть штук за один серебряный эре[160]. Торговля также соединяла этот остров с Англией и Ирландией. Отдельные свидетельства в виде англосаксонских монет и серебряных дирхем Саманидов подтверждают традиции саги об английских и скандинавских контактах[161]. Но путешествия в Норвегию и на Британские острова не удовлетворили закаленных исландских мореплавателей. Они направились на запад в арктические моря в поисках полярных медведей и моржей и около 900 года открыли Гренландию. К 985 году Эрик Рыжий создал на этих удаленных берегах маленькую колонию, которая существовала почти пять столетий. К 985 году торговые пути викингов протянулись до побережья Северной Америки.

Пока Англия, Ирландия и другие североатлантические регионы успешно развивали экономику и морское судоходство, Германия Оттона постепенно превращалась в великий политический и культурный центр Северной Европы. Отличия от англосаксонской Англии, однако, первые годы X века не принесли Германии политического успеха, скорее трудности. Они видели рост серьезных угроз на восточных границах страны – со стороны венгров. Мы уже рассказывали, как мадьяры, призванные Арнульфом, уничтожили моравское королевство и закрепились на равнинах Венгрии. К 911 году они начали набеги со своих баз на поселения в среднем течении Дуная. Эти разрушительные набеги завели их довольно далеко – в Италию и Центральную Германию. Набеги 924 и 926 годов оказались самыми разрушительными, и сельскохозяйственная экспансия германцев в долины Нижней Баварии и Австрии была остановлена. Такие города, как Павия в Северной Италии и Страсбург в верхнем течении Рейна, были разграблены и частично уничтожены[162]. Ярость мадьярских атак ощутили далекие друг от друга территории – Бавария, Швабия, Франкония и Шампань.

Генрих Птицелов, саксонский герцог, в 918 году ставший германским королем, сознавал необходимость действовать. Чтобы защитить Северную Германию от нападений мадьяр,