Бентон видит ворота, мимо которых проезжал вчера. Он сворачивает в лес, осторожно пробирается вглубь. На его счастье, лес стоит влажный и молчаливый, ни одна веточка не трещит под ногами. Наконец перед ним возникает поместье. Вчера, когда Бентон исследовал окрестности, он не отважился зайти далеко в лес, потому что было темно, а использовать фонарь он не мог. Однако он все-таки перелез через забор, перепачкав, естественно, джинсы и куртку ржавчиной. Эта еще одна причина, по которой он снова надел сегодня эту одежду.

Интересно, изменилось ли это место с тех пор, как он последний раз приходил сюда? Трудно сказать, вчера было слишком темно. Бентон бросает камешек в кусты перед крыльцом, но датчики движения не срабатывают, он пробует еще раз — ничего. Если они еще функционируют, то сегодня утром их заметить практически невозможно, несмотря на то, что небо затянули тучи. Раньше за территорией наблюдали десятки камер, но Бентон не собирается проверять, станут ли они наблюдать за ним теперь, поворачиваясь на каждое движение, словно живые.

Около дома припаркованы две машины: белая «вольво» старой модели и «мерседес 500 АМС», которого вчера не было. Бентон не знает, кому он принадлежит, а возможности запросить данные на «мерседес» с луизианскими номерами у него нет. К тому же это отнимет драгоценное время. «Вольво» принадлежит Эвелине Гидон, по крайней мере, принадлежала шесть лет назад. Увидев, как открывается дверь, он быстро прячется за толстым ветвистым деревом, с которого стекают капли дождя. Благодаря Бога за то, что на нем черная одежда, Бентон осторожно крадется к дому.

На крыльцо выходит Уэлдон Винн, генеральный прокурор штата. Он располнел с тех пор, как Бентон последний раз видел его, но остался таким же громогласным. Наблюдая, как он спускается по ступенькам, Бентон обдумывает ситуацию. Он не планировал, что здесь окажется прокурор, но в какой-то мере это даже хорошо. Это означает, что Жан-Батист Шандонне искал или будет искать убежища в Батон-Руж, преступном оплоте своей семьи, в усадьбе, погрязшей в коррупции. О страшном секрете не знает никто, потому что люди, замешанные в этом, либо верны тайне, либо мертвы.

Бентон, например, мертв.

Он презрительно смотрит, как прокурор идет по мощеной булыжником дорожке к старому строению с темной готической дверью. Дверь ведет в винный погреб, старинную пещеру, которая представляет собой запутанную систему длинных туннелей, вырытых когда-то рабами. Как только Винн исчезает за этой дверью, Бентон начинает медленно продвигаться вперед, поглядывая то на дом, то на дверь винного погреба. Пот струится по его лицу. Следующий ход — самый рискованный. Он резко выпрямляется, поворачивается к дому спиной и, как ни в чем не бывало, идет в сторону погреба. Если кто-нибудь увидит из окна человека в черном, то наверняка примет за одного из друзей Шандонне. За толстой дубовой дверью Бентон с трудом различает голоса.

Мысли об Элберте Дарде не дают Скарпетте покоя. Она представляет шрамы на его худеньком тельце, прекрасно понимая, как трудно избавиться от привычки увечить себя. Если он не перестанет это делать, то снова и снова будет попадать в психиатрическую лечебницу, пока не станет похожим на больных, чей диагноз оправдывает их пребывание в этом заведении.

Элберт Дард не нуждается в госпитализации, ему нужна другая помощь. Ему нужен кто-то, кто хотя бы попытается выяснить, что случилось с ним год назад, почему он замкнулся в себе. Он так старается подавить чувства или какие-то воспоминания, что только боль может принести временное освобождение и заставить его вернуться к нормальной жизни. Скарпетта вспоминает, как он отстраненно играл в свои картинки в самолете, картинки с изображением топоров и монстров. Вспоминает, как он расстроился, узнав, что все его бросили, и никто не встречает в аэропорту. Наверняка, это случилось не в первый раз.

С каждой минутой ее неприязнь к людям, которые должны о нем заботиться, растет, она очень беспокоится за него.

Скарпетта пьет горячий черный кофе в домике для гостей и смотрит на бумажку с номером телефона Дардов. Она записала номер, когда они с Элбертом ждали его тетю, которая не собиралась его забирать, а подстроила все так, чтобы об Элберте позаботилась Скарпетта. Возможно, это была ловушка, чтобы заманить Скарпетту в дом и выяснить, что она знает о смерти Шарлотты. Как, наверное, радуется сейчас миссис Гидон, поняв, что Скарпетте ничего не известно. Она набирает номер. Как ни странно, к телефону подходит Элберт.

— Мы сидели вместе в самолете, помнишь? — произносит она.

— Привет! — в его голосе смешивается удивление и радость. — А тетя сказала, что ты не позвонишь.

— Где она?

— Не знаю. Она ушла.

— Уехала на машине?

— Нет.

— Я о тебе думала, Элберт, — говорит Скарпетта. — Я все еще в городе, но скоро уезжаю. Можно мне заехать к тебе ненадолго?

— Сейчас? — кажется, эта идея ему очень нравится. — Ты специально приедешь ко мне?

— Можно?

Он с радостью соглашается.

Осторожно приоткрыв дверь в винный погреб, Бентон прижимается к стене. Курок его «зиг-зауэра» взведен, он держит пистолет наготове.

Внизу лестницы слышен приглушенный разговор.

— Ты что, не закрыл ее? — раздается мужской голос.

Кто-то, скорее всего, Уэлдон Винн, подходит к двери, чтобы закрыть ее. В этот момент Бентон с силой толкает дверь вперед, она распахивается настежь, сбивая прокурора с лестницы. Тот ошеломленно лежит на каменном полу, корчась от боли. У его собеседника есть лишь доля секунды, чтобы перепрыгнуть через несколько ступенек и скрыться, что он и делает. Бентон слышит удаляющийся торопливый бег. Может, это Жан-Батист? Теперь ему не скрыться — у пещеры есть вход, но нет выхода.

— Вставай, — обращается Бентон к Винну. — Медленно.

— Я не могу. Кажется, я что-то сломал себе, — Винн смотрит, как Бентон, закрыв дверь, спускается по лестнице. Его пистолет все еще направлен в грудь Винну.

— Плевать я хотел, что ты не можешь, — говорит Бентон. — Вставай.

Бентон снимает бейсболку, швыряет ее Винну. Проходит какое-то время, прежде чем тот начинает его узнавать. Винн бледнеет как полотно и с ужасом смотрит на Бентона, открыв рот. Кажется, он запутался в собственном пальто.

— Нет, это не ты, — бормочет он. — Это невозможно!

Все это время Бентон вслушивается в тишину пещеры, тщетно пытаясь уловить хоть какой-нибудь звук.

Узкое сумрачное пространство освещает одинокая тусклая лампочка на потолке, покрытая паутиной. В глубине можно заметить старинный кипарисовый стол с многочисленными красными кругами на поверхности. Сколько бутылок вина выпито здесь! Стены из голого камня, к одной из стен, слева от Бентона, прикреплены четыре железных кольца, старинных, отполированных так, что ржавчины на них почти не осталось. На полу валяется моток желтой нейлоновой веревки и адаптер.