Геббельс по-прежнему считал, что Лей плохо знает обстановку, но теперь более терпимо относился к этому, стараясь лишь отчасти «просвещать» его. 19 сентября 1943 г. Геббельс записал: «В полдень беседовал с Леем. Он хотел получить информацию о последних событиях. У него довольно странные идеи относительно наших намерениях на востоке и на юге. Он мог понять, что значительная часть информации, которая имеется в моем распоряжении, удерживается от него. В противном случае, он бы оценивал ситуацию более реалистично и не позволял бы своему воображению разыграться». Геббельс цинично добавлял: «Но это хорошо, что люди, которые часто выступают перед массами, не знают неприятные новости. Это придает им больше уверенности в себе, когда они говорят с народом».

По мере ухудшения положения на фронтах войны Лей продолжал выступать на митингах, по-прежнему не владея информацией о реальной обстановке. Он часто позволял своему «воображению разыграться» и буквально фонтанировал новыми идеями «чудесного спасения» Германии. Шпеер вспоминал, как в начале апреля 1945 г. Лей стал рассказывать в рейхсканцелярии Борману и адъютантам Гитлера о том, что якобы изобретены «лучи смерти». Лей уверял, что «это простой аппарат, который мы можем производить в больших количествах. Я изучил документы. В них нельзя усомниться. Это станет решающим оружием!». При поддержке Бормана Лей, заикаясь как обычно, стал обвинять меня: «Но конечно ваше министерство отвергло изобретателя. К счастью, он написал мне. Но сейчас вы должны лично осуществить этот проект. Немедленно. В настоящий момент нет ничего более важного».

Шпеер вспоминал: «Лей начал рассуждать о некомпетентности моей организации, которая забюрократизирована и склеротична. Всё это выглядело так абсурдно, что я даже не возражал. «Вы совершенно правы, – сказал я. – А почему бы вам самим не заняться этим лично? Я был бы рад предоставить все полномочия, какие нужны для «комиссара по лучам смерти».

Лей был в восторге от этого предложения. «Конечно, я возьмусь за это. В этом деле я буду даже рад быть вашим подчиненным. В конце концов, я начинал как химик».

Я предложил устроить эксперимент, порекомендовав, чтобы Лей использовал своих кроликов. Часто бывает, что результаты фальсифицируют, потому что в опытах прибегают к специально обработанным животным, сказал я. Через несколько дней мне позвонил адъютант Лея. Он передал мне список электрического оборудования, которое было необходимо для эксперимента».

Мы решили довести фарс до конца. Я рассказал всё моему другу Люшену, главе нашей электротехнической промышленности. Я попросил его собрать всё электрическое оборудование, которое хотел получить изобретатель. Он скоро вернулся и сообщил мне: «Я смог достать всё, за исключением автоматического выключателя тока. У нас нет устройства, обладающего такой скоростью отключения тока, как требуется. Но «изобретатель» требует именно такой выключатель. Вы знаете, что я обнаружил? – продолжал, смеясь, Люшен. – Вы просто не поверите тому, что я узнал. Этот автоматический выключатель тока не производится уже в течение сорока лет. Он упомянут в старом издании учебника по физике Граетца для учащихся средних школ, опубликованном примерно в 1900 году»».

Утрата чувства реальности у вождей рейха отразилась и в том, что Лей, наряду с Борманом и Геббельсом, вошел в тесный круг людей, постоянно находившихся с Гитлером почти до последних дней рейха. В этой среде Лей выдвигал странные идеи, как превратить поражение в победу Германии, используя примеры из древней истории. Шпеер вспоминал: «На полном серьезе Лей выдвинул следующую теорию: «Когда русские двинут на нас с востока, то поток немецких беженцев будет настолько мощным, что он будет давить на Запад, как во времена «переселения народов» и мы тогда захватим Запад». По словам Шпеера, «даже Гитлер высмеял эту идиотскую теорию, выдвинутую рабочим лидером. И все же в последнее время Гитлер держал его вблизи себя».

15 марта 1945 г. Геббельс рассказал в дневнике о новых идеях Лея, которые тот изложил в трех докладных записках Гитлеру после своей поездки на Западный фронт. В них он предлагал «предоставить больше полномочий командующим армиями или группами армий для проведения чистки в тыловых районах». Геббельс считал, что «докладные записки нереальны».

30 марта у Лея возник острый конфликт с Геббельсом на почве очередных инициатив доктора химии. В этот день Геббельс записал: «В полдень мне нанес визит доктор Лей, чтобы подробно изложить свои планы создания добровольческого корпуса «Адольф Гитлер». У нас с ним дошло до серьезной ссоры. Если следовать установкам, предложенным доктором Леем в качестве основы формирования корпуса, то ничего не выйдет. Он убедил фюрера подписать указ, по которому в этот корпус должны вступить все активисты партии и функционеры фольксштурма. Если это действительно произойдет, то, например, в Берлине да и во многих других гау фольксштурм вообще потеряет свой костяк, и в военном отношении не будет представлять уже никакой ценности. Кроме того, мне кажется, планируемая доктором Леем организационная структура добровольческого корпуса имеет очень слабую основу. Доктор Лей принялся за дело с большим воодушевлением; но известно, как быстро его воодушевление иссякает. Натура у него пылкая, но он очень быстро остывает, и нужно обязательно позаботиться о том, чтобы планируемое им объединение активистов воплотилось в солидную и серьезную форму. Боюсь также, что и в личном плане он недостаточно авторитетен, чтобы увлечь активистов последнего решительного боя. Все это я высказываю ему без обиняков, с тем, чтобы он серьезно поразмыслил над моими возражениями, которые, между прочим, разделяет и рейхсляйтер Борман».

И все же, учитывая то обстоятельство, что идея Лея получила поддержку Гитлера, Геббельс предложил лидеру «Трудового фронта» продолжить работу над своим проектом, но постарался взять руководство над его реализацией. Геббельс писал: «Доктор Лей обещает мне переработать распоряжения, которые он хочет отдать, и вечером мы их снова обсуждаем. В переработанном виде распоряжения, которые он кладет мне на стол, уже примерно соответствует моим представлениям о намечаемом к созданию добровольческом корпусе. Объявление о начале его формирования должно быть передано не по радио, апеллирующему ко всей общественности, а через мои ежедневные циркуляры для гауляйтеров. Гауляйтеры же сами в состоянии выделить 10 тысяч активистов, требуемых для добровольческого корпуса». Так Геббельс собирался перехватить у Лея инициативу в руководстве еще не созданного корпуса «Адольф Гитлер».

Однако Геббельсу не удалось отстранить Лея от руководства престижным корпусом «Адольф Гитлер». Он записал: «Фюрер придерживается той точки зрения, что доктор Лей – ярко выраженный фанатик и что его можно с известными оговорками использовать на таких делах, которые требуют истинного фанатизма. Поэтому-то он и передал ему дело формирования добровольческого корпуса «Адольф Гитлер». Так или иначе, подчеркнул фюрер, смысл всех наших усилий в том, чтобы постепенно снова совладать с ситуацией на западе».

Тем временем Геббельс решил опять атаковать очередные писания Лея. 9 марта в своем дневнике Геббельс утверждал: «Безудержную ярость повсеместно вызвала последняя статья доктора Лея, в которой он заявил, что воздушная война настолько разорила нас, что мы в известной степени воспринимаем это как избавление, и к последним бомбардировкам Дрездена германское население отнеслось с заметной легкостью. В статьях доктора Лея всегда очень легко разгадать, что он имеет в виду; но, к сожалению, высказывает он это в таких тактически неверных выражениях, что вызывает сильнейшее возражение общественности. Публицист не должен быть таким». Речь шла о статье Лея «Без багажа», автор которой, по словам Геббельса, утверждал, что «германский народ воспринял уничтожение Дрездена со вздохом облегчения, ибо мы потеряли теперь и наш последний культурный центр».