Довольная жизнью «тетка» была последней, кого бы мне сейчас хотелось видеть. От одной только счастливой улыбки, упорно не сходившей с ее лица, внутри рассыпались искры.

Впрочем, сейчас ничего не рассыпалось. Сейчас я едва ноги переставляла. С трудом доплелась до спальни и рухнула в кровать, даже не разуваясь.

Уже уплывая в сон, почувствовала, как Чет стянул с меня туфли. Накрыл одеялом, заботливо приговаривая:

— Ничего, Машуня, справимся. Еще поборемся и за свою жизнь, и за свободу… Обязательно поборемся…

Возможно, он еще что-то говорил, но я уже не слышала. Отключилась почти мгновенно, а проснулась от того, что кто-то осторожно трогал меня за плечо.

— Ваше сиятельство, не извольте гневаться, — робко пропела молоденькая девушка, чем-то напомнившая мне Беляну, — но барыня велела узнать, желаете ли вы завтракать с ней и князем.

А, ну раз барыня велела…

Видеть Татьяну по-прежнему не хотелось. Особенно сейчас, когда я чувствовала себя как желе в креманке. Вроде и шевелюсь, а сдвинуться не получается. Сон силы не вернул и настроения не улучшил. Вот только с моей стороны будет невежливо игнорить «папу», приютившего дочку на ночь.

— Передай барыне, — на этом слове я мысленно выругалась, — что буду завтракать с отцом.

В идеале — без нее.

— Мигом передам! — Девушка быстро поклонилась и метнулась к выходу.

Я же сползла с постели, мрачно огляделась в поисках Чета. Позвала один раз, другой, но тот, как назло, снова куда-то провалился. И ведь знает же, как мне сейчас паршиво, а все равно смылся! Ладно, в доме Воронцовых. Там он Андрея остерегается. А здесь что? Вяземского он никогда не боялся и особо не шифровался.

Исчезновения уже стали входить у хранителя в привычку. Скверную. Прямо-таки отвратительную.

Продолжая пребывать во взрывоопасном режиме, кое-как привела себя в порядок. К сожалению, никаким умываниям оказалось не под силу смыть припухлости под глазами. Даже идиоту было ясно: княгиня Воронцова полночи занималась слезопусканьем.

Но…

Но Вяземский этого не заметил! Когда вошла в столовую, он лишь на мгновение повернул голову в мою сторону. Скользнул по мне отрешенным взглядом, тускло улыбнулся:

— А, Софьюшка! Отлично выглядишь, доченька…

Не догадывайся я, что с князем творится какая-то чертовщина, решила бы, что он издевается. Потому что я сейчас выглядела как угодно, но только не отлично.

Превозмогая слабость, подошла к «отцу», коснулась его плеча и встревоженно прошептала:

— С вами все в порядке? Вы же можете мне рассказать, батюшка.

Он сжал мою руку, как будто в порыве благодарности, а потом снова уткнулся взглядом в газету с таким видом, словно меня в этой комнате не было.

На сердце кошки скребли, если честно. Князь выглядел так, что мне хотелось не то разрыдаться, не то придушить мерзавку Татьяну. Жаль, на последнее сейчас сил не хватит, а слез, казалось, во мне уже не осталось.

— А, Софьюшка, ты уже проснулась! — раздался от двери звонкий певучий голос.

В тот самый момент Вяземский словно ожил. Просиял улыбкой и, повернув к Татьяне голову, с теплотой в голосе проговорил:

— Танечка, душа моя, иди ко мне скорее. Я уже успел соскучиться.

От патоки в голосе князя на языке появилась приторная сладость.

— А уж как я соскучилась, князюшка! — прочирикала мерзавка, продолжая медово улыбаться.

Приблизившись к, прости Господи, жениху, отодвинула меня легким поворотом бедра.

— Скажу тебе честно, Софьюшка, уж замуж мне невтерпеж, — шутливо заявила Татьяна, подобно змее обнимая приторможенного князя. Того и гляди укусит или задушит. — Чтобы и ночью мы с твоим батюшкой больше не разлучались.

В тот момент меня такая злость взяла, что даже почувствовала, как внутри начинает пробуждаться сила. Нет, бушующим пламенем там и не пахло, но даже того, что ощутила, хватило с лихвой, чтобы вернулись силы.

Хотя бы частично.

— Главное, чтобы император благословил батюшку на это доброе дело, — ответила в тон Татьяне, а потом обратилась к князю: — Папенька, вы уже испросили благословения у его величества?   

Ядовитый дротик достиг своей цели. Тетку перекосило, причем капитально. Жаль, она быстро справилась с эмоциями, но было видно, настроение я ей подпортила.

— На торжестве, доченька, собираюсь испросить, — мягко проговорил князь.

Он еще что-то собирался сказать, но тут в дверях появился слуга, объявивший о приезде Андрея. Сказать, что я ему обрадовалась, — это ничего не сказать. Присутствие Татьяны меня буквально душило, а появление Воронцова стало отличным поводом, чтобы смыться.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Судя по усталому выражению лица мужа, он тоже не желал задерживаться. Поздоровался с князем, сдержанно кивнул Татьяне, улыбнулся мне. Правда, несколько обеспокоенно. Уж от него-то не укрылось мое состояние.

— Даже не останетесь на завтрак? — с наигранным разочарованием спросила «тетя».

— Увы, мы бы с радостью, да только… — Андрей замялся, явно подыскивая предлог, чтобы скорее отсюда убраться.

— Портнихи, — пришла я ему на помощь. — В десять должны прибыть швеи ее высочества. Поэтому нам не стоит задерживаться.

— Тогда точно не стоит, — с улыбкой согласилась Татьяна.

Не знаю, что в тот момент на меня нашло, но я склонилась к князю и коснулась губами его колючей щеки.

— Берегите себя, батюшка, — сказала так тихо, чтобы услышал только он.

— И ты себя, милая. И ты себя… — Теплота во взгляде Вяземского, настоящая, неподдельная, тут же растворилась за мутной пеленой безразличия.

Мысленно убив Татьяну, повесив, четвертовав и вздернув на дыбе, попрощалась с ней и последовала за мужем. Из дома выходили молча и по ступеням крыльца спускались, храня молчание. Уже возле кареты Андрей остановился и, повернувшись ко мне, прижался к моему лбу губами.

— Я тоже обеспокоен, Софья, — тихий шепот мужа скользнул по губам. — Тоже вижу, что с твоим отцом что-то происходит.

Андрей решил, что я плакала из-за Вяземского, а я не стала его в этом разубеждать. Забравшись в экипаж, устроилась на мягком сиденье и посмотрела на мужа.