не открывали годами. Дверь в кабинете была только одна. Он окинул взглядом стол и разбросанные по нему раритеты, в основном – ювелирные украшения, маленькие, но несомненно дорогие. Экспертом Маклин не был, но алмазы на глаз отличал. И мог оценить тонкость работы. Одна серебряная, покрытая тончайшей резьбой статуэтка напомнила ему, что он уже видел нечто подобное в квартире Макфили. Прямо посередине стола лежала плоская жестяная коробка сантиметров тридцать в диаметре. Коробка словно магнитом притягивала взгляд, скорее всего оттого, что среди ювелирных украшений смотрелась совсем неуместно. Лишь годы следовательского опыта не позволили Маклину взять ее в руки и рассмотреть. Вместо этого он вернулся в коридор, где прибывшая вскоре после них женщина-полицейский пыталась успокоить миссис Дэйви.

– Миссис Дэйви, скажите, а не было ли у мистера Сквайра недавно каких-либо необычных гостей? Скажем, за последнюю неделю? – задал он вопрос.

На лице экономки появилось странное выражение, словно задумываться о чем-то оказалось для нее в новинку. Она уже начала было отрицательно качать головой, но тут же остановилась:

– Был один джентльмен. В прошлый четверг, если я ничего не путаю. Но он почти сразу ушел.

– Подождите-ка минутку. – Маклин вернулся к машине. На заднем сиденье, среди кучи прочих бумаг и различного мусора, лежала папка с делом Макфили. Из папки он достал фотографию. Снимок из морга, на котором видно только лицо.

– Это он? – спросил Маклин экономку, вернувшись в дом.

Та неуверенно посмотрела на фото:

– По-моему, да, только здесь он что-то плохо выглядит. Когда заходил, он был не такой бледный.

– Вы предположили, что он умер от удара в висок, – заметил патологоанатом. – В действительности он был мертв еще до того, как ударился о камин. Адам, я правильно понимаю?

– Да, краденый, – подтвердил Маклин. – Насколько нам удалось выяснить, мистер Сквайр питал страсть к коллекционированию не принадлежащих ему вещей. Так отчего же он умер? Инфаркт?

– Нет, его удушили. Приложив немалую силу. Трахея раздавлена, синяки по всей шее. Странно, что узел на платке даже не сбился.

Четверг

– Уникальный предмет. Девятнадцатый век. И конечно, работа нашей фирмы.

Маклин сидел в небольшом кабинете в помещении фирмы «Дуглас и Фут, ювелиры Ее Величества». Напротив него, за маленьким письменным столом, старичок рассматривал в лупу одну из серебряных статуэток, найденных дома у Гэйбриэла Сквайра.

– Вам известно, кто покупатель?

– Комплект из девяти фигурок был заказан седьмым маркизом Квинсбери. Видите, на подставке внизу цифра? Фигурки использовались для жеребьевки номеров во время охоты. В семидесятых тогдашний владелец выставил их на аукцион, чтобы решить финансовые проблемы с уплатой налога на наследство, и мы снова их выкупили. Мистер Мэйфилд, мой предшественник, старался не упускать ни единой возможности приобрести что-либо из наших прежних шедевров.

– Так это ее у вас украли? – уточнил Маклин.

– Украли? – удивился старичок. – Слава богу, ничего подобного. Мы продали фигурку миссис Маклауд почти год назад.

– Кто такая миссис Маклауд?

– Вам она, вероятно, известна по сценическому псевдониму – Шона Сапата. Было прискорбно услышать, что она умерла. Миссис Маклауд относилась к числу наших наиболее уважаемых клиентов. И прекрасно разбиралась в драгоценностях. Эта фигурка – часть ее наследства.

Пятница

Не прошло и пяти минут, а Маклин уже понял, что Кирнан Мактавиш совсем ему не нравится. Адвокат был исполнителем завещания покойной Шоны Маклауд. И при этом совершенно не производил впечатления честного человека. Постоянно стрелял глазками в разные стороны. Вертелся на стуле. И избегал прямых ответов.

– Все материальные ценности, составляющие наследство миссис Маклауд, в наличии, – с ходу заявил он, даже не глядя на статуэтку. – В конце месяца они будут выставлены на аукционе «Сотбис». Выручка пойдет в фонд детской больницы.

– Значит, вы уверены, что дом миссис Маклауд не был ограблен? И что ничего оттуда не пропало? Ни один из этих предметов? – Он разложил на столе фотографии, за которые Мактавиш тут же по-кошачьи ухватился. Все, что угодно, лишь бы не смотреть Маклину в глаза. Он наблюдал, как адвокат разглядывает фото, рассчитывая заметить в его глазах хотя бы искру узнавания. Все напрасно.

– Или вот это? – наконец спросил он, выкладывая перед адвокатом фото плоской жестянки. – В коробке – рулон восьмимиллиметровой пленки, но она настолько старая и гнилая, что невозможно определить, что именно на ней снято.

– Это тоже не ее, – поспешно заявил Мактавиш. На его лице промелькнуло нечто похожее на страх, внезапно он перестал ерзать и посмотрел Маклину прямо в глаза:

– А что вы знаете о миссис Маклауд?

– Только то, что читал в газетах. Ну и пару раз видел ее фильмы по телевизору.

– Жизнь Шоны Маклауд нельзя назвать легкой, – начал Мактавиш неожиданно формальным голосом, словно зачитывая показания перед судом. – После смерти третьего мужа она решила, что на ней лежит проклятие. Пришла к выводу, что каждый фильм с ее участием похитил у нее частичку души. Поэтому она задалась целью вернуть их себе. Она разыскала и выкупила все оригиналы фильмов, в которых снималась. Все кинопробы. Все неудачные дубли. Даже сцены, вырезанные при монтаже, – бывает, что они попадают в частные коллекции. Она нашла каждую пленку и все их приобрела.

– И все эти пленки сожгли вместе с ней, – продолжил Маклин. – Я слышал по радио. Крематорий занимался этим целые сутки.

– Совершенно верно, инспектор, – подтвердил Мактавиш. – И надо отметить, что миссис Маклауд была очень скрупулезной. Все ее пленки вносились в каталог. Все без исключения. В завещании прямо указано, что если ее желания не будут выполнены до последней буквы, мои услуги – я хочу сказать, услуги нашей фирмы – не подлежат оплате. Речь идет о достаточно внушительной сумме, и именно поэтому, инспектор, я могу с полной уверенностью заявить: ни один из предметов на представленных вами снимках не принадлежал миссис Маклауд на момент смерти.

Маклин забрал фотографии.

– Что ж, мистер Мактавиш, простите, если зря побеспокоил.

– Ничего страшного, инспектор, всегда рад помочь. Скажите, а что теперь будет со всем этим добром, что на фотографиях?

– Со всем этим? С формальной точки зрения, оно принадлежит к наследству покойного Гэйбриэла Сквайра, но значительная часть его имущества была признана краденой, и эти предметы тоже к ней относятся.

– И что теперь? – Мактавиш снова принялся ерзать на стуле.

– Обычно мы храним такие вещи пару месяцев, а потом, если никто не предъявит на них права, продаем на полицейском аукционе.

– Понимаю. Что ж, благодарю вас, инспектор. До свидания.

Спустя пару месяцев

Машина была дорогая – «бристоль» выпуска шестидесятых, но сверкающий, будто только что сошел с конвейера. Маклин рассматривал тело