Самое мерзкое, что допускать приходилось – все. Хотя… не стоит уж вовсе давать воли паранойе. Степану не было бы нужды подсылать Мазепу к Сирко. Это глупо, а глупцом атаман никогда не был. Да и к чему ему? Он и получил все, что хотел. Землю, жену-царевну, детей… уже трое у них. Татьяна счастлива, Степан счастлив, и рисковать этим ради возможного союза с турками? Вряд ли. Степан не дурак, ой не дурак.

Ладно.

Степану можно верить. А кому – нельзя? Сам по себе такой умный Мазепа? Из грязи в князи? А ведь мог, мог…

Софья отчетливо помнила, что Петр наградил товарища орденом Иуды. Или собирался? Но уж точно не за добрые дела. Или вы хотите меня уверить, что человек прожил на свете семьдесят лет и только на восьмом десятке решился попробовать? А не предать ли нам Петра?

Ох, неубедительно…

Если кто подлец – так он с самого начала. В школе такие дети вдохновенно закладывают одноклассников, потом в институте стучат в деканат, а в зрелом возрасте пишут операм. Опер велел про всех писать. Итак, мог ли Мазепа стать предателем сам по себе?

Мог. Хотя и сомнительно.

Мог ли Гуссейн-паша принять его во внимание?

Да то же самое. Может, и мог. Хотя… Сколько вторых мечтало стать первыми? И вообще, кто там до перестройки Ельцина знал? А поди ж ты, пр-резидент!

Так что шансы были. И не такие, как Мазепа, атаманами становились, а у этого конкретного нельзя отнять обаяния. Ну и связей, не без того.

– Что делать с этой тварью?

Алексей, как всегда, зрил в корень, пока сестра предавалась размышлениям.

– Позволим начать действовать и выловим всех. – Софья даже не сомневалась.

– А если не выловим?

– Будет плохо. Но и ждать предательства изо дня в день, из года в год? Слишком накладно и нервно.

– Может, прижухнут, если мы Мазепу приговорим с особой жестокостью?

Софья пожала плечами:

– Алеша, а ты уверен, что получится? Мне кажется, у нас против казачьей фантазия бедновата.

После недолгого обсуждения приняли именно Софьин вариант. А и верно, орден Иуды – это Петр от злобы и бессилия. Казнить можно, но сколько казнокрадов перевешали, и что? Все равно воруют!

Так что и мучительная смерть не вариант.

Только длительная и кропотливая профилактическая работа, иначе никак. Главное – чтобы свои уцелели.

* * *

– Вечер добрый, батько атаман.

Мазепа кланялся, как и положено, а в глазах горело что-то такое… Торжество подлеца, как окрестил про себя этот свет Иван Сирко.

– И тебе не хворать. Почто пожаловал?

– Время, батько. Время.

И то верно, с первого разговора, почитай, месяца два прошло. Но Иван все еще был жив.

Почему?

Ну… имелась у него одна версия. Кто сейчас распоряжается? Да именно что он! А Мазепа кто? Серая скотинка! Приказы отдавать Сирко будет, его, как предателя, и вспомнят. А Мазепа потом убьет его, займет место – и будет еще утирать лицемерную слезинку.

Может такое быть?

Иван-то знал, что не может. Он верил государю, знал Алексея Алексеевича лично, поэтому был уверен: его предателем и подлецом не посчитают. Ближний круг, этим все сказано. Но Мазепа этого не знает! Представить себе не может! Да кому сказать, что казак Сирко с царем за одним столом сиживал, не поверят ведь!

Иван и не говорил…

– И что ты делать хочешь?

– Батько, сюда турецкий флот идет. Вот как они наших разобьют, надобно, чтобы никто им высадиться не мешал.

– Это можно. А разобьют ли?

– Должны. У них силища – раз в пять кораблей больше русских! Так что потопят они Мельина и глазом не моргнут. А там уж и наше время настанет…

– Какие крепости надобны?

Мазепа достал из кармана карту и расстелил на столе. Сирко смотрел пристально.

– Да, хорошо задумано. Надобно в эти крепости своих людей вести… готовься. Тоже пойдешь.

Мазепа кивнул.

О нем можно было сказать многое, об этом невысоком худощавом человеке со светлыми волосами и длинными висячими усами на польский манер, но вот трусом его назвать никто бы не осмелился. В битву шел наравне со всеми, и в седле не плошал, и с саблей управлялся на редкость ловко… когда отвертеться не удавалось. Будь ты хоть трижды умным да хитрым лисом, а все ж на Сечи и когти, и зубы время от времени показывать надо. Так что мог Мазепа саблей помахать, мог. Просто… к чему?

– Коли все получится – наш Крым будет! Наш!

Иван Сирко не фыркнул, пусть и хотелось. Наш… Дали тебе турки! И добавили! Был русской собакой, станешь мусульманской. Только вот шавка – она везде шавка. И то – подобное сравнение собак оскорбляет.

Иван тоже не сидел на месте эти полтора месяца.

Тайно, втихорца, готовился, разведывал, узнавал…

Если все получится, как задумал он, – вряд ли живым уйти удастся.

А и пусть!

Жена ушла, дети выросли и тоже улетели из гнезда, жаль, волчьей крови в них мало. Нет в них того, что дано Ивану. Может, во внуках когда проснется?

Он уже не увидит. Не успеет.

Жаль?

Нет. Лучшей судьбы себе и пожелать нельзя.

* * *

В середине лета 1681 года турецкая эскадра, до того курсировавшая неподалеку от Синопа, взяла курс на Керчь. Пять фрегатов, двенадцать линейных кораблей, пятьдесят галер и около пятидесяти вспомогательных суденышек вроде шебек. Это предварительный список. Позднее добавилось еще восемь галер.

Увы, Мельин не мог похвастаться тем же. Он располагал только прежними силами – и потому особенно тщательно выбирал место встречи. Вблизи берега, чтобы спрятать брандеры. Но такое, чтобы случись что – паруса не потеряли ветра. Это у турок галеры, им все равно. Рабы гребут! Ветер там, не ветер…

А вот русским потеря ветра может дорого обойтись. Очень дорого.

Павел понимал: пропускать турок в Азовское море никак нельзя. Придется встретить их неподалеку от крепости Керчь. Там решится, быть победе или не быть. И если флот разобьют, крепость сможет сопротивляться еще несколько дней. Выгадают время.

Не хуже Павла это понимал и Мазепа, назначивший себе именно Керчь. Ключевое место. Кто встанет там – получит особые заслуги. Это фактически ключ – один из – к Крыму.

Командовал турецким флотом капудан-паша Мезоморте. А кому еще султан мог доверить такой флот и такой поход? Только самому лучшему, самому проверенному…

Все шло неплохо, попутный ветер, казалось, благоприятствовал турецким кораблям, подталкивая их и раздувая паруса. Корабли шли вроде бы беспорядочно, пока не закричали впередсмотрящие.