— Представь себе, что ты умерла, ма. И что через четыре года после твоей смерти отец встретил женщину, которая могла бы скрасить ему остаток жизни. И эта женщина пришла бы ко мне с просьбой благословить их союз. Что бы ты посоветовала мне ей ответить?

— Это не одно и то же, Бобби Том. Мужчина и женщина в сходных ситуациях ощущают и ведут себя по-разному.

И все же нотка сомнения проскользнула в ее словах. Он не знал, что ему делать. Увеличивать эту брешь? Или помочь ей закрыться?

— Но в данном вопросе не существует нюансов. Только «да» или «нет».

— Ты еще молод, Бобби Том. У тебя нет опыта совместной жизни с кем-либо. Все, что мужчина ищет в женщине, помимо любовных утех, ты получал от меня.

— И все же мне бы хотелось, чтобы ты ответила на мой вопрос.

— Я не понимаю, зачем ты так давишь на меня? Тебе ведь не нравится Уэйленд? Значит, проблема решена.

— Да, черт побери, мне он не нравится, но, с другой стороны, могу сказать одно: кое-какие черты в нем заставляют меня уважать этого сукина сына.

— Не выражайся, — автоматически заметила она, и тут же глаза ее наполнились слезами. — Бобби Том, мне так трудно сейчас. Твой отец и я…

— Я знаю, как вы относились друг к другу. Я видел вас каждый день на протяжении многих лет. Может быть, потому я и не могу так долго найти себе пару. Мне хочется того же, что было у вас.

Боковым зрением он вновь увидел Грейси, и вдруг неожиданное прозрение озарило его мозг. Боже, до чего же он был непробиваемо туп! Его счастье кружилось в четырех шагах от него, а он все привставал на цыпочки, поглядывая, нет ли его где-нибудь там — за горизонтом! Грейси и только Грейси давно уже стала частью его существа, с ее угловатой фигуркой и взбалмошным поведением, и он всегда тосковал, когда ее почему-то не оказывалось рядом. Ему не хватало ее умненьких серых глаз, ее голоса, ее ночных гортанных всхлипов. С ней единственной он мог свободно говорить на любые темы, не опасаясь быть неправильно понятым. Она словно была огромным зеркалом, в котором отражался он весь, и это зеркало никогда ему не лгало. Он вспомнил, что Грейси гладила его против шерстки только тогда, когда он оказывался не прав, хотя его самолюбие не всегда позволяло ему осознать это. Она всегда подставляла ему плечо, поддерживала его во всех его добрых начинаниях и хваталась с охотой за ту работу, от которой он почему-либо вдруг начинал отлынивать. Она отдавала ему всю себя и никогда ничего не требовала взамен, а он, как последний болван, все пытался перевести ее на тройную ставку.

Он потряс головой. Во всем виноват тот самый футбол, который поглотил его целиком и задержал его духовное взросление. Он нырнул в эту пучину еще мальчиком и вынырнул все тем же подростком, с неврастеническими взглядами на жизнь и куцей шкалой ценностей. Откуда он взял, что его тип женщины — это высокие, плотные блондинки с пышными бюстами? Теперь он знал откуда. Со страниц иллюстрированных журналов, которые он перелистывал в детстве. Футбол отнимал у него все время, и ему просто некогда было оглядеться, что там еще имеется под рукой.

Он вновь кинул взгляд на Грейси и задохнулся от радости. Ему почудилось, что сам Хойт Дэнтон встал рядом с ним и одобрительно кивнул, вынув изо рта неизменную трубку. Но Хойт, казалось, хотел от него чего-то еще.

Бобби Том посмотрел на мать и, увидев в ее глазах затаенную мольбу, содрогнулся от жалости и любви к ней. Он кашлянул.

— Послушай, ма. Все, что я вытворял до недавнего времени, было порождено моей личной неприязнью к Уэю, вызванной скорее всего ревностью. Я, как и ты, очень любил отца и чту его память. Но теперь я понял, что все мои переживания не должны влиять на твой выбор…

— О, мой мальчик…

Он настойчиво сжал ее плечо.

— Не перебивай, ма. Теперь я знаю так же хорошо, как помню свое имя, что мой отец и твой муж не хотел бы, чтобы ты страдала. Он всю жизнь любил только тебя и потому сейчас ни за что не позволил бы тебе мучиться. Это тебе говорю я — сын Хойта Дэнтона, в котором живет частица его души. Ваша любовь была огромной и благородной, но, отказываясь сейчас от своего будущего, ты невольно принизишь ее значение.

Он услышал, как она судорожно вздохнула:

— Ты думаешь дело обстоит именно так?

— Да.

— Я ведь не хотела ничего такого, — чуть слышно сказала она.

— Я знаю. Скажи, твои чувства к мистеру Сойеру изменяют твое отношение к памяти отца?

— О нет, никогда.

— Так не думаешь ли ты, что сейчас самое время решить, как ты будешь строить жизнь Дальше?

Он почувствовал, как она потянулась к нему, словно напившийся живительной влаги цветок.

— Да, Бобби Том! О Господи, да! — Она сбилась с ритма и прижалась к нему всем телом.

Он смущенно огляделся и повел ее дальше по танцевальной площадке. Она сжала его плечи и заглянула в лицо. Глаза ее полыхали от счастья.

— Ты самый чудесный сын на свете!

— Посмотрим, что ты скажешь к концу вечеринки. Я собираюсь кое-что отмочить. Но сейчас займемся более неотложными делами.

Высвободившись из рук Сузи, он подошел к одной из танцующих пар. Фамильярный хлопок по плечу заставил Уэя Сойера повернуться. На лице его отразилось искреннее недоумение, когда он сообразил, кто стоит перед ним.

— Вы что, абонировали миссис Бейнз на всю ночь, Уэй? Не пора ли нам обменяться партнершами?

Никогда прежде Бобби Тому не доводилось видеть столько растерянности в глазах другого мужчины. Уэй Сойер, утратив всю свою респектабельность, застыл на месте, полуоткрыв рот, словно ребенок перед Санта-Клаусом, которому преподнесли именно тот подарок, какой ему снился весь год. Миссис Бейнз, вежливо улыбаясь, сняла отяжелевшую руку партнера со своего плеча. Бобби Том усмехнулся и вытолкнул Сузи вперед.

— Моя мать — настоящая леди, Уэй! У нее отличная репутация, которую необходимо поддерживать! Я полагаю, что вы правильно поведете себя. И не слишком тяните волынку, иначе мне придется залезть на чердак и поглядеть, там ля еще валяется дедушкино ружье.

Сойер закинул назад голову и рассмеялся беззаботно и весело, как мальчишка. В следующее мгновение он, обнимая Сузи за плечи, уводил ее с танцплощадки.

Миссис Бейнз проводила парочку изумленным взглядом и обернулась к Бобби Тому. Ее глаза округлились.

— Он, кажется, потащил ее за коровник, Бобби Том?

— Вы думаете, он опять возьмется за старое?

— Ну, не знаю… но, Бобби Том, могут пойти разговоры…

Он прижал палец к губам:

— Тшшш, миссис Бейнз! Я задумал выгодно выдать мать замуж. Будем надеяться, что ничего страшного не произойдет.

Уэй и Сузи целовались как сумасшедшие. Он прижимал ее к дощатой стене коровника. Полочки ее аккуратной белой блузки разошлись и вылезли из-за пояса строгой темной юбки. Она уже не походила на чопорную школьную учительницу, но Уэй Сойер ничуть не выпадал из образа молодца-ковбоя, который очень ему шел.