– Прошу извинить меня, – быстро сказала Шарлотта, и щеки ее заметно порозовели. – Я извещу вас, как только узнаю что-либо важное.

– Да, мы сделаем это, – не совсем искренне подтвердила Эмили.

После этого сестры распрощались и ушли.

– Он напуган, – заметила миссис Рэдли, когда они уезжали в экипаже с Девоншир-стрит.

– Я бы тоже была напугана, – нервно сказала Шарлотта, – если бы знала, что у меня есть враг, который готов сделать все, чтобы меня отправили на виселицу. – Она непроизвольно поежилась, чувствуя холодок внутри. – Этот враг, чтобы погубить Финли, не остановился даже перед убийством двух ни в чем не повинных женщин. Такая ненависть похожа скорее на безумие.

Эмили крепко обхватила себя руками.

– Что же дальше? – тихо спросила она.

– Не знаю. Думаю, стоит попытаться узнать, были ли связаны между собою Ада Маккинли и Нора Гаф. Почему выбор пал именно на них, а не на кого-либо другого?

– Возможно, для убийцы было не так уж важно, кого убивать, – печально произнесла миссис Рэдли, чувствуя себя глубоко несчастной. – Возможно, здесь нет никакой причины и жертвой могла оказаться любая. – Она совсем пала духом. – А что, если это Яго Джонс?

– Если это он, тогда это просто ужасно, – вздохнула миссис Питт. – Но тут уж ничего не поделаешь.

Эмили вернулась домой, полная решимости сделать все, чтобы помешать свершиться несправедливости, нависшей, словно грозовая туча, над головой Финли Фитцджеймса. Ей хотелось сделать это в первую очередь ради Таллулы, чем ради ее брата, однако в нем она тоже почувствовала страх и смятение, не оставившие ее равнодушной. Миссис Рэдли могла бы под присягой поклясться, что Финли не знает, каким образом его вещи попали в комнату Ады Маккинли и кто подложил их туда. По крайней мере, в этом странном и запутанном деле ни у кого не вызывало сомнений, что все это было сделано с одной лишь целью – обвинить его в смерти девушки.

Где-то прятался убийца, невидимый и беспощадный враг, полный ненависти и находящийся на грани безумия. Почему? Финли, судя по его поведению, сам не мог понять, кто и почему мог быть так одержим местью. Чем больше Эмили думала об этом, тем сильнее склонялась к мысли, что все это было направлено скорее против отца, чем против сына.

Утром за завтраком, как только мистер Рэдли занял свое место за столом, его жена решила воспользоваться представившейся возможностью.

– У меня не выходит из головы новое дело Томаса, – начала она, не дожидаясь, пока муж положит себе на тарелку ломтик бекона. – Мне кажется, мы должны сделать все, чтобы помочь ему. – Она положила себе немножко омлета и поджаренный хлеб. – Мы же знаем, что Финли Фитцджеймс невиновен…

– Нет, мы этого не знаем, – резко ответил Джек. – Он вполне может оказаться виновным. Единственный, кто теперь вне подозрений, – это бедняга Альберт Костиган.

С неприятным замиранием сердца молодая женщина поняла, что угодила в собственную ловушку. Разумеется, она не сказала мужу о своем посещении дома на Бофорт-стрит. Джек не простил бы ей этого. В прежние времена он, возможно, и сам полюбопытствовал бы и принял участие в подобной вечеринке, но теперь, когда он стал членом парламента, респектабельным человеком и отцом семейства и пуще всего дорожил своей репутацией, это было для него неприемлемо.

– О-о!.. – неопределенно протянула Эмили и пошла на попятный. Теперь надо было придумать какое-то объяснение, чтобы супруг ничего не заподозрил. Безопаснее всего в таких случаях было говорить нечто противоположное тому, что она намеревалась сказать вначале. – Возможно, я приняла желаемое за действительное. Я… – миссис Рэдли решила не упоминать о Таллуле, побоявшись, что это может еще больше все осложнить, – не могу поверить, что Томас ошибся…

Джек взял два яйца всмятку и положил их себе на тарелку.

– Ты хочешь сказать, что Костиган был виновен? – спросил он, внимательно посмотрев на жену.

– Нет… я о другом. Я хотела сказать, что Томас не мог снять подозрение с Финли Фитцджеймса просто так, только потому, что тот – Фитцджеймс. Он не стал им заниматься, потому что… – Эмили умолкла. Муж смотрел на нее с терпеливым недоверием.

– Ты знакома с Финли Фитцджеймсом? – поинтересовался он.

– Мне приходилось видеть его в свете. – Миссис Рэдли никогда не прибегала к откровенной лжи. Между обманом и хитроумной осторожностью – дистанция огромного размера. – Я видела его всего дважды, не более, и совсем случайно. Я его не знаю.

– И тем не менее ты не сомневаешься в том, что он не виноват. – Джек не спрашивал, он констатировал факт.

– Я… – На мгновение молодая женщина оказалась в конфликте сама с собой. Встать на защиту справедливости и помочь Таллуле, бесспорно, было очень важным для нее – ведь вопрос шел о победе правды над ложью. Но быть честной с Джеком и сохранить взаимное доверие между ними было для нее неизмеримо более важным – это она поняла пять минут назад. – Я знакома с его сестрой, – призналась наконец Эмили.

– И она, конечно, сказала тебе что-то такое, что заставило тебя поверить в невиновность ее брата, – заметил Рэдли.

Супруга не ожидала от него такой проницательности и была смущена.

– Да, – промолвила она, уже не столь уверенная в себе.

– Что же?

– Прости, я не поняла…

– Что же такое сказала тебе его сестра?

– О! Просто то, что она видела Финли в тот вечер совсем в другом месте. Томас знает об этом. Конечно, это еще не доказательство…

– Бесспорно, нет, – подтвердил Джек с натянутой улыбкой и принялся расправляться с яйцами и беконом.

Эмили немного расслабилась. Она тоже притронулась к своему омлету и стала намазывать поджаренный хлеб маслом. В полной тишине было слышно, как нож скользит по хрустящей хлебной корочке.

– Где сестра его видела? – спросил Рэдли.

У его собеседницы упало сердце.

– На вечеринке, – выговорила она с заметным усилием.

– Это едва ли что-то объясняет. Не заставляй меня силком вытягивать из тебя каждое слово, Эмили. Что это была за вечеринка? Попойка, я полагаю, и теперь никто не помнит, был ли он на ней или ему это померещилось? Куда уж там помнить, были ли другие!..

– Да, именно так и получилось. – Миссис Рэдли решила, что это будет самым простым ответом. Любое пояснение грозило новыми объяснениями. Молодая дама все острее чувствовала, что ее ждет, если она потеряет доверие своего любимого или его уважение. Этого она не вынесет. Возможно, ей следует самой признаться, что она была на Бофорт-стрит, прежде чем муж узнает об этом из других источников?

– Таллула сказала об этом Томасу? – спросил Джек.

– Нет… Она испугалась, что ей никто не поверит, и к тому же она уже солгала, сказав, что была в другом месте.