Я придала лицу бесстрастное, слегка скучающее выражение.

Затем взгляд Таркина переместился на мою грудь. Он откровенно пялился в широкий вырез платья, словно был способен увидеть, куда попала искра жизни, искра его силы.

Риз перехватил его взгляд:

– Да, Таркин. Ее груди привлекают внимание. Пусть и невелики, зато сочны, как спелые яблоки.

Я хотела нахмуриться, но вместо этого повернулась к Ризу и посмотрела на него с тем же нагловатым бесстыдством, с каким он смотрел на меня и остальных.

– Вот оно что! А я-то думала, ты восхищаешься моими губами.

Глаза Риза вспыхнули и тут же погасли. Чувствовалось, мой выплеск его удивил и порадовал.

Мы оба смотрели на хозяев летних владений. Те по-прежнему стояли с каменными лицами, застыв как изваяния.

Похоже, Таркин пытался оценить отношения между мною и моими спутниками.

– Наверное, тебе есть о чем рассказать, – осторожно произнес он.

– Нам всем есть о чем рассказать, причем с избытком, – сказал Риз, недвусмысленно кивая в сторону стеклянных дверей. – Но вначале было бы недурно уйти с этого солнцепека.

Женщина, стоявшая позади Таркина, подалась вперед и встала рядом с ним:

– Угощение и напитки готовы и ждут вас.

Мне показалось, что Таркин только сейчас вспомнил о ее существовании. Положив руку на ее худощавое плечо, он произнес:

– Крессэда, принцесса Адриаты.

Кто же она? Правительница его столицы или его жена? Обручальных колец на их пальцах я не увидела и не могла припомнить, видела ли ее в Подгорье. Я пригляделась к ней. Не красавица, но достаточно миловидная. Соленый ветер, долетавший с моря, играл ее длинными серебристыми волосами. Этой женщине нельзя было отказать в уме и расчетливости, о чем говорил блеск карих глаз.

– Для меня удовольствие и честь познакомиться с тобой, – торопливо пробормотала она, обращаясь ко мне.

Сегодня я позавтракала очень легко, но сейчас возникло ощущение, будто живот набили свинцовыми брусками. Однако я не подала виду, что понимаю фальшь ее лести и что мне от нее противно. Стараясь подражать Ризу, я лишь пожала плечами.

– И для меня тоже, принцесса, – сказала я ей.

Нам – а возможно, только мне – торопливо представили остальных. Трое были советниками Таркина, управлявшими городом, двором и торговлей. Четвертый – широкоплечий мужчина с приятным лицом – оказался младшим братом Крессэды. Он был командиром гвардии Таркина, и звали его Вариан. Его внимание целиком сосредоточилось на Амрене, словно он знал, откуда исходит самая большая угроза. Подвернись случай, он бы с радостью ее убил.

За то недолгое время, что я была знакома с Амреной, я впервые видела ее такой довольной.

Нас повели во дворец. Стены его коридоров были отделаны перламутровыми морскими раковинами. Бесчисленные окна глядели на залив, сушу или морской простор. Теплый ветер раскачивал люстры из морского стекла. Дворец изобиловал ручейками и фонтанами с пресной водой. Нам попадались торопливо спешащие слуги и неспешно идущие придворные. Все – исключительно фэйцы: смуглокожие, в легких свободных одеждах. Каждый был настолько сосредоточен на своем деле или мыслях, что в нашу сторону почти никто не взглянул. Фэйри во дворце не было, даже среди слуг.

Ризанд шел рядом с Таркином. Я – на шаг позади. Привычное биение силы Риза притушилось. Замыкали шествие придворные Таркина. Амрена шла на полшага позади меня, – возможно, Риз поручил ей роль моей телохранительницы. Таркин и Риз непринужденно разговаривали, хотя чувствовалось, что разговор успел им наскучить. Обсуждали приближающийся Нинсар и цветы, символизирующие в каждом дворе этот недолгий второстепенный праздник.

А после Нинсара очень скоро наступит Каланмай – Ночь огня.

У меня свело живот. Если Тамлин намеревался сохранять традиции, то теперь, когда меня рядом не было… Я не позволила себе углубиться в размышления. Это было бы нечестно и по отношению к нему, и по отношению ко мне самой.

– У Двора лета есть четыре главных города, – сказал Таркин, оборачиваясь ко мне. – В Адриате мы проводим последний месяц зимы и первые месяцы весны. Лучшего места для этого времени года не придумаешь.

Конечно, в краю вечного лета можно было превратить жизнь в вечный праздник. Хочешь – живи среди леса, хочешь – у моря, в городе под звездами…

– Здесь очень красиво, – кивнула я.

Таркин опять не мог оторвать от меня глаз.

– Насколько вижу, восстановление движется успешно, – не выдержал Риз.

– По большей части – да, – ответил Таркин, с неохотой поворачиваясь к гостю. – Многое еще предстоит сделать. Задняя половина замка по-прежнему в ужасающем состоянии. Но, как видишь, эту часть мы успели восстановить. Наша главная забота – город. Там работа движется вовсю.

Какой же мрачной и безрадостной была душа Амаранты, если она разрушила столь прекрасный город?

– Надеюсь, за время… чужого правления все ценное вам удалось сохранить, – сказал Риз.

– Не все, но большинство, хвала Матери, – ответил Таркин.

Я спиной чувствовала напряженность Крессэды. Трое советников покинули нас, отправившись по своим делам. Перед тем как уйти, они тревожно поглядели на Таркина. Можно подумать, что он – совсем молодой и неопытный – впервые принимал гостей и нуждался в поддержке.

Таркин улыбнулся советникам одними губами. Вскоре наш путь по коридорам окончился. Таркин ввел нас в просторный сводчатый зал, отделанный белым дубом и морским стеклом. Окна здесь выходили на устье залива и бесконечный морской простор вдали.

Я впервые видела столько цветов и оттенков воды. Зеленая вода. Вода сочного синего цвета. Наконец, вода почти черная, цвета полуночи. На мгновение передо мной мелькнула палитра – чтобы изобразить такое, понадобится синяя, желтая, белая и черная краски…

– Я очень люблю смотреть отсюда, – сказал Таркин.

Только сейчас я сообразила, что остановилась возле широкого окна, тогда как мои спутники и хозяева Двора лета расселись за круглым столом, отделанным перламутром. Несколько слуг подали разноцветные фрукты, сочную зелень и дымящихся вареных крабов.

– Ты наверняка гордишься своими владениями, – сказала я Таркину. – Такие прекрасные земли.

Его глаза, почти неотличимые от цвета моря, взглянули на меня.

– Насколько они похожи на те, что тебе доводилось видеть?

Казалось бы, невинный, но весьма тонкий и умно составленный вопрос.

– По сравнению с землями смертных каждый уголок Притиании необычайно красив, – расплывчато ответила я.

– А быть бессмертной приятнее, чем ощущать себя человеком?

Я почувствовала, как всеобщее внимание переместилось на нас. Даже Риз, намеренно вовлекший Крессэду и Вариана в вежливый, но весьма щекотливый разговор о рыбной торговле, на время умолк. Я смерила Таркина взглядом – таким же беззастенчивым, как его собственный, – и сказала без тени учтивости: