Элеонора зябко поежилась. В камере, куда ее запер Какун, царил холодный влажный полумрак. Желтоватый свет хиленькой лампочки едва пробивался сквозь густые заросли паутины. Он освещал голые камни стен и почерневшие кости человеческого скелета. Прошлый узник этого склепа умер, прикованный к стене железной цепью. Останки были настолько старыми, что давно превратились в кучку мусора, из которой пустыми глазницами задумчиво взирал череп.

Мебель в камере отсутствовала. Возможно, когда-то, в незапамятные времена, здесь имелось что-то вроде прибитой к стене откидной шконки и такого же откидного стола. Но сейчас от них остались только коричневые от ржавчины петли и дюжина болтов в покрытых плесенью лужах. Пол камеры, к счастью, был наклонным, и вода стекала к дальней стене. Таким образом, у двери образовался крошечный сухой островок. Здесь, под дверью, на холодных камнях, Элеонора иногда спала, свернувшись калачиком, как бездомная дворняга. Случалось это, правда, очень редко и только тогда, когда усталость побеждала страх заработать воспаление легких. Во время бодрствования королева слонялась из угла в угол или сидела на корточках, стараясь не касаться спиной стылых стен.

Пожалуй, графская тюрьма по условиям содержания была самой худшей из всех мест заключения, которые она могла себе представить. Еду здесь приносили крайне нерегулярно и неаккуратно. Просто забрасывали краюху хлеба сквозь специальное окошко в двери. Воду не давали совсем. Тюремщики справедливо полагали, что в камере и так достаточно влаги. Элька долго воздерживалась от питья, но в конце концов муки жажды стали невыносимыми, и теперь она смачивала пересохшие губы вонючей жидкостью из лужи.

Королева не знала, сколько дней прошло с тех пор, как ее бросили в этот каменный склеп. Черствый хлеб приносили пять раз, но Элька не была уверена, что это делали каждый день. Если судить по отросшим ногтям, то она здесь не меньше недели. Плохо. Очень плохо. Жаль, Виктор сейчас на Земле. Старый друг всегда умел выручить ее из любой беды. Еще с институтских времен она привыкла чувствовать рядом его надежное плечо. Помнится, когда на Земле Эльку похитили бандиты, ему потребовалось всего шесть часов, чтобы отыскать ее и вырвать из лап смерти. Кстати, в тот раз камера была гораздо комфортабельнее: чистые кафельные стены и лампы дневного света. Зато здесь ее не бьют.

Элеонора подошла к самой глубокой лужице и ладошкой зачерпнула немного воды. Потом она целый час простояла, почти не шевелясь. Ждала, пока осядет муть в горсти воды, и только, когда рука начала затекать и подрагивать от усталости, она сделала пару маленьких глотков и выплеснула остатки обратно. У скудной пищи и малого количества воды был один большой плюс: Эльке еще ни разу не захотелось в туалет. Подвергнутый жестокому стрессу организм жадно расщеплял, едва ли не на атомы, любую пищу, попадавшую в пищевод и, как губка, впитывал воду, ничего не исторгая наружу.

Скрипнула ржавая задвижка. С треском открылось смотровое окошко. Элька вздрогнула и испуганно оглянулись. Она никак не могла привыкнуть к этим звукам. В камеру влетела законная пайка тюремного хлеба. Окошко захлопнулось. Затвердевшая от старости горбушка упала в заплесневелую лужу. «Ужина сегодня не будет», – философски рассудила Элеонора и брезгливо вытолкала безнадежно испорченную еду на сухое место. Не хватало только развести тут мокриц!

Королева сделала несколько задумчивых кругов по камере. Многодневное бездействие порядком ей надоело. Все мысли уже сто раз передуманы, страхи и жуткие ожидания наскучили настолько, что стали совсем не такими страшными, как вначале. Элька ждала хоть каких-нибудь новостей, но ничего не происходило. Дифор, скорее всего, погиб. Жак всё не приходит, чтобы вызволить ее из плена. Если, конечно, он вообще способен куда-нибудь прийти. Кошмарный образ любимого, лежащего на пожухшей траве, предстал перед ее внутренним взором. Белое лицо, по щеке ползает зеленая трупная муха. Грудь пронзена мечом. Бурая кровь запеклась на блестящем клинке… Элька мотнула головой. Жак жив, и пока она не увидела его мертвым, нельзя думать о смерти. Унылые мысли только привлекают настырную костлявую старуху с косой. Пусть она и на этот раз пройдет мимо. Нужно думать только о хорошем. Правильно, Жак просто не может ее найти. Корабль взлетел быстро и почти сразу упал. Никто не знает, где он оказался. Хорошо, если кто-то заметил направление полета. Если же нет, то Жак вызовет второй бот с орбитальной крепости и пошлет его осматривать местность с небольшой высоты. Бот полетит по расходящейся спирали и рано или поздно пролетит над местом катастрофы.

«Пролетит мимо и отправится дальше», – безрадостно проскулил внутренний голос, и Элька была вынуждена с ним согласиться. Бот, на котором она летела, взорван, а на израненном теле Эстеи слишком много шрамов, чтобы обращать внимание на ничем не примечательную воронку. Жаку следует действовать иначе. Лучше всего связаться с имперцами. Король Эстеи всё равно собирался заключать с ними мир. Имперцы – отличные вояки. Наверняка они отслеживают перемещение всех воздушных целей в атмосфере планеты. Они укажут ему точное место падения бота, и очень скоро король будет здесь. Только бы он догадался обыскать подземелья. Ведь он может просто спросить графа Вонримса или Какуна, не навещала ли королева этот замок, и они соврут ему всё, что угодно, а Жак им поверит. Ведь у него нет причины не доверять этим мерзавцам.

«Меня может спасти только чудо», – сделала Элеонора неутешительный вывод. Только слабая надежда на капитана Дифора грела ее душу. Капитан очень красиво спрыгнул с балкона. Но выжить при падении с высоты башни он просто не мог, и даже если ему повезло, Какун немедленно отправил в погоню десяток стражников. Элька горестно вздохнула и посмотрела на сухой угол своей темницы. От безнадежных мыслей лучше всего помогает крепкий сон, но спать совсем не хотелось. Интересно, зачем всё это понадобилось графу Вонримсу? Лишить свободы королеву – серьезное преступление, чреватое потерей головы. Вряд ли это его личная инициатива. Граф – всего лишь незначительная фигура большого заговора. Возможно, нападение на королевский дворец – один из пунктов чьего-то зловещего плана. Кто же посмел встать на пути короля?

Тихий свист заставил Эльку задрать голову. Под самым потолком, рядом с лампочкой, появилась крошечная оранжевая точка. Она вращалась с бешеной скоростью и издавала неприятный писк, едва ощутимый на самой грани слышимости. Точка медленно раздулась до размеров большого мыльного пузыря и, словно наливаясь тяжестью, неторопливо опустилась вниз. «Похоже на сквозной гиперпереход, – с надеждой подумала Элька. – Давненько я не видела подобных фокусов. Неужели спасение всё-таки пришло? Сейчас шар раздуется, и можно будет войти в него и перенестись… Куда перенестись? Какая разница! Хоть в лапы скитмуров. Там однозначно будет лучше, чем здесь».

Между тем шар телепорта вел себя не совсем обычно. Он достиг полуметра в диаметре и начал вытягиваться вверх, неустойчиво дрожа пупырчатыми апельсиновыми боками. Элеонора отступила в угол и слегка согнула руки в локтях, будто собиралась отразить внезапное нападение. Свечение непонятной субстанции становился всё ярче. Оранжевый свет заполнил всё вокруг, окрасив древние камни в неожиданно легкомысленные тона. Оказывается, стены камеры были не асфальтово-серыми, а лимонно-желтыми с приятными малахитовыми прожилками. А может, это излучение шара искажало цвета? Неожиданно гигантский огурец с надутыми лоснящимися боками сдулся, пахнув в лицо Элеоноре резким запахом озона. На месте несостоявшегося телепорта появилось странное существо. Элькин рот сам собой открылся, а глаза округлились. Перед королевой стоял стеклянный скелет. Она уже встречала нечто подобное на одной погибшей планете. Элеонора хорошо помнила прекрасный храм на вершине пирамиды. Точно такое же существо сидело там на троне с большой книгой на хрустальных коленях. Но той планеты давно не существует, и скелет не мог уцелеть в той страшной катастрофе, уничтожившей целый мир. Слишком страшным был взрыв. Жак, помнится, утверждал, будто именно это загадочное создание помогло им спастись. Может…