После того как армия покинула место высадки на малоазиатском побережье, она неуклонно углублялась в просторы материка, все дальше и дальше от освежающих морских ветров. Дневная жара с каждым днем делалась все сильнее, в Сирии и Месопотамии она стала почти нестерпимой. Поначалу Крассу хватало здравого смысла не удаляться от рек и ручьев, и легионы проделали большую часть похода без особых трудностей. Но теперь все изменилось. Утренняя прохлада вскоре сошла на нет, оставив солдат на милость солнца. Желтое око стремительно поднималось и вскоре, завладев всем небом, принялось обстреливать жгучими лучами землю под собой. Орошаемые поля с защищавшими их пальмами встречались все реже и вскоре совсем перестали попадаться. Стоило войску отойти от Евфрата на пять миль, как оно оказалось в ненаселенной стране. Вскоре после этого узкая дорога, вдоль которой следовали легионы, вывела в ложбину между рядами волнистых барханов и неожиданно оборвалась.

Открывшийся впереди вид потрясал воображение.

Насколько хватал глаз, простиралась безжизненная пустыня. Там не было ничего, кроме выжженной земли, и у людей невольно вырвался вздох опасения. Охваченные тревогой, они сразу сбавили шаг, и когорта почти остановилась, вступив на сыпучий песок, идти по которому было не в пример труднее, нежели по дороге.

— Красс повредился в уме! — гневно заявил Бренн. — Человеку тут не выжить.

— Очень похоже на Гадес, — согласился Тарквиний. — Но раз греки тут прошли, то и мы сможем.

— Ничего живого. Один песок. — Вплоть до самого горизонта Ромул видел только переливающуюся знойную дымку. Прежде ему такого не доводилось видеть.

— Чего ждете, лодыри?! — проорал Бассий так, что на груди у него зазвенели фалерии. — Вперед! Держать шаг!

Дисциплина, которой славилась римская армия, сработала. С глубокими вздохами наемники двинулись в раскаленную, словно печка, пустыню. Вскоре солдаты почувствовали, что ступни им обжигает даже сквозь подошвы калиг. Кольчуги раскалились так, что к ним больно было прикоснуться. Открытые участки кожи стали угрожающе краснеть. Несмотря на строгие приказы беречь воду, воины то и дело тайком прикладывались к флягам.

Ромул вознамерился сделать то же самое, но его остановил Тарквиний:

— Побереги воду. До следующего колодца больше дня пути.

— Я пить хочу! — запротестовал юноша.

— Он прав, — поддержал этруска Бренн. — Терпи.

Не сбавляя шага, Тарквиний отошел чуть в сторону и поднял три гладких камешка. Два он отдал друзьям, а третий сунул себе в рот.

— Покатайте на языке. Только смотрите не проглотите.

Бренн удивленно вскинул брови.

— Ты с ума сошел?

— Делай что говорю, — с заговорщицкой улыбкой отозвался Тарквиний.

Оба повиновались и с удивление обнаружили, что их рты сразу же наполнились слюной.

— Ясно? — хохотнул Тарквиний. — Слушайтесь меня и не пропадете!

Бренн молча хлопнул этруска по плечу. Ему нравилось, что прорицатель преподносит все новые и новые сюрпризы.

Ромул, чувствовавший себя совершенно спокойно под покровительством друзей, шагал вперед. Его переполнял юношеский энтузиазм. Молодой воин испытывал необъяснимую уверенность в том, что, пока он рядом с Бренном и Тарквинием, с ним ничего дурного не случится. Через несколько дней падет Селевкия, и они станут богачами. Потом ему останется лишь доказать свою невиновность, чтобы можно было вернуться в Рим. Сейчас он совершенно не представлял, как это сделать, но ведь у него остались там незаконченные дела. Спасти мать и Фабиолу. Отыскать Юлию. Убить Гемелла.

Поднять восстание рабов.

Уже давно перевалило за полдень, когда из передних рядов послышались крики:

— Враг впереди!

Все взгляды устремились на юго-восток.

Ромул посмотрел в ту сторону, но ничего не увидел, кроме песка да торчавших из него кое-где скал.

Бренн тоже прищурился от ослепительно яркого света.

— Вон там! — указал он. — Справа от кавалерийского дозора. С милю от него.

Взглянув в ту сторону, куда указывала протянутая рука галла, Ромул разглядел в дымке небольшое облачко пыли.

Оно постепенно увеличивалось, и вскоре его уже могли разглядеть все. В горячем неподвижном воздухе разнесся звук топота множества копыт. Вскоре о появлении противника доложили командирам, и послышалась команда остановиться. Со вздохами облегчения солдаты опускали наземь копья и щиты, чтобы передохнуть в ожидании дальнейших приказов.

— Оставайтесь на местах. Можете попить воды, но немного! — Бассий прохаживался перед когортой, подбадривая своих солдат. — Кавалерия разберется с ними, прежде чем мы успеем всполошиться.

— Командир, так идти-то нам все равно некуда. Разве что за ближайший бархан.

Все, кто слышал реплику, громко расхохотались.

— Тихо в строю! — грозно рявкнул Бассий.

Повинуясь переданному трубами приказанию, группа конников, находившаяся ближе всех к врагу, сорвалась с места. По светлой коже, развевающимся волосам и длинным усам в них можно было безошибочно распознать галлов. На многих блестели кольчуги, но некоторые скакали без доспехов, полагаясь больше на свою ловкость и проворство. Впрочем, вскоре они вернулись на прежнее место, а декурион поскакал в середину колонны с донесением.

— Что там видно? — оглушительно крикнул Бренн, когда офицер поравнялся с ним.

Бассий зыркнул на нарушителя дисциплины, но промолчал. Ему и самому не терпелось узнать, что происходит.

— Несколько сотен парфян, — благосклонно сообщил декурион.

Когорта откликнулась на эти слова возбужденным ропотом.

Известие, похоже, нисколько не встревожило Красса. Буквально через несколько мгновений прозвучал сигнал о продолжении движения. Ромул сразу заметил, что люди в строю зашагали шире. Появление неприятеля уменьшило страх перед лежавшим впереди безжизненным пространством.

Появившийся из-за горизонта конный отряд вскоре приблизился на четверть мили к авангарду римлян. Парфяне, двигавшиеся наперерез колонне, сидели на низкорослых резвых лошадках. Одежду их составляли легкие короткие рубахи и вышитые штаны, поверх которых надевались еще и леггинсы — нечто вроде разделенного на две части фартука, прикрывавшего ноги наездника. На головах они носили остроконечные кожаные шапки. На поясе у каждого с двух сторон висели большие колчаны, полные стрел. Вооружены они были большими составными многослойными луками, похожими на те, какими пользовались набатийцы.

— У них даже доспехов нет, — презрительно бросил Бренн.

Действительно, чего тут было бояться? Если парфяне никого не могли им противопоставить, кроме этих верховых лучников, то у огромной римской армии не было причин для беспокойства.