2/3 всего населения страны и занимавших лучшую и плодороднейшую часть ее, имело на своей стороне все преимущества и явный залог большого политического могущества. Но с другой — нужно иметь в виду, что за царством Иудейским осталась столица как центр установившегося правления и материальных интересов народа вместе с огромными государственными сокровищами, скопленными там Соломоном. Притом, не говоря уже о закаленной энергии и предприимчивости самого колена Иудина, на его стороне были все преимущества в религиозном и нравственном отношении, так как в его столице находился храм: главная святыня всего народа, построенная общими народными усилиями, освященная при общем народном участии и потому невольно притягивавшая к себе всеобщее народное сочувствие.

Таким значением храма объясняется и вся дальнейшая история отношений между обоими царствами. Видя это тяготение народа к храму иерусалимскому, цари израильские стали смотреть на него с подозрением, опасаясь, чтобы религиозное тяготение к храму не перешло в политическое тяготение к самому Иерусалиму как политической столице. И вот вопреки обетованию Божию, ставившему верность и преданность истинной религии условием долговечности дома Иеровоамова, цари израильские с первых же шагов своего царствования начинают стремиться к отчуждению своего народа от храма иерусалимского, стараются основать собственный центр религиозной жизни и даже ввести такую религию, которая не имела бы ничего общего с религией иерусалимского храма. Такая политика прямо вела к религиозному расколу, который и совершен был открыто первым царем израильским Иеровоамом.

Будучи провозглашен царем, Иеровоам прежде всего приступил к упрочению своего положения с внешней стороны. С этой целью он укрепил несколько городов, и именно Сихем по эту сторону и Пенуэл по ту сторону Иордана, которые и сделались двумя главными твердынями его обширного царства, хотя свою собственную резиденцию он основал в прекрасном городе Фирце, в живописных горах к северу от Сихема. Но и при обладании таким прекрасным царством Иеровоама не оставляла роковая мысль. Чувствуя недостаточность своих прав на престол, он невольно думал: «Царство может опять перейти к дому Давидову. Если народ сей будет ходить в Иерусалим для жертвоприношения в доме Господнем, то сердце народа сего обратится к государю своему, к Ровоаму, царю иудейскому; и убьют они меня, и возвратятся к Ровоаму, царю иудейскому». Посоветовавшись с своими приближенными, царь решил основать новую религию; умышленно опираясь на пример Аарона, он сделал двух золотых тельцов и, повторяя слова последнего, сказал народу: «Не нужно вам ходить в Иерусалим; вот боги твои, Израиль, которые вывели тебя из земли Египетской» (3 Цар. XII, 28; ср. с. Исх. XXXII, 4, 8). Одного из этих тельцов он поставил в Дане, а другого в Вефиле, сделав последний главным святилищем нового культа. Тут он построил капище на высоте, как это делалось у ханаанских народов. Для служения в этом капище он хотел было воспользоваться теми священниками и левитами, которые жили в отошедших к нему левитских городах, но ошибся в своем расчете. Все истинные священники и левиты, видя нечестивые затеи царя, оставили свои города и владения и переселились в Иудею и в Иерусалим. Тогда царь сделал новый шаг к нарушению закона и «поставил из народа священников, которые не были из сынов Левииных»; установил праздники наподобие праздников иудейских и на воздвигнутом жертвеннике в Вефиле сам лично хотел принести жертвы, чтобы торжественно открыть отправление учрежденной им религии. Но вот из Иудеи явился «человек Божий» и, став лицом к лицу с Иеровоамом, произнес предсказание, что один из потомков Давида, именно Иосия, на этом самом жертвеннике принесет в жертву идолослужащих священников, и подтвердил свое предсказание знамением, что сам жертвенник распадется и пепел с него рассыплется. Разъяренный царь приказал схватить дерзкого прорицателя и сам простер на него руку свою — но рука его вдруг оцепенела, а вместе с тем жертвенник распался и пепел с него рассыпался. Тогда Иеровоам смирился, и по молитве «человека Божия» рука его выздоровела от поражения. Он предложил «человеку Божию» зайти к нему во дворец и подкрепить себя пищей, обещая предложить ему и особый подарок. «Но человек Божий сказал царю: хотя бы ты давал мне полдома твоего, я не пойду с тобой и не буду есть хлеба и не буду пить воды в этом месте. Ибо так заповедано мне словом Господним: не ешь там хлеба и не пей воды, и не возвращайся тою дорогою, которою ты шел». Однако же он сам нарушил эту заповедь и, послушавшись одного ложного пророка, зашел к нему и принял угощение, за что и умерщвлен был в пути напавшим на него львом — в предостережение всем тем, кто не твердо стоят в заповеди Божией. Так как Иеровоам не вразумился от бывшего ему предостережения, то его постигло семейное несчастье: умер его сын Авия, единственный в его доме, «в ком нашлось нечто доброе пред Господом, Богом Израилевым». Когда он сделался болен, Иеровоам хотел тайно воспользоваться милостью того Бога, которого он отвергал открыто. Он велел своей жене переодеться и отправиться в Силом к престарелому пророку Ахии, тому самому, который предсказал ему, что он будет царем, и спросить его о предстоящей участи сына. Но когда она вошла в дом Ахии, то престарелый пророк, несмотря на свою слепоту, сразу узнал, кто его посетительница, и не только не принял принесенных ему подарков («десять хлебов и лепешек и кувшин меду»), но произнес грозное осуждение на весь дом Иеровоамов, заявив, что за введенное им идолопоклонство Господь наведет всевозможные бедствия на его дом и «выметет дом Иеровоамов, как выметают сор дочиста», а сам Израиль будет извергнут из Земли обетованной и отведен будет за реку (Евфрат — в плен) «за то, что они сделали у себя идолов, раздражая Господа». Больной сын царя должен был умереть, что и случилось, лишь только царица по возвращении переступила порог своего дворца.

Но вот умер и сам Иеровоам, процарствовав двадцать два года. Ему наследовал сын его Нават, который во всем последовал примеру своего отца: «Делал он неугодное пред очами Господа, ходил путем отца своего и во грехах его, которыми тот ввел Израиля во грех». Поэтому его скоро постигло наказание Божие, и он пал жертвой военного заговора, составленного военачальником Ваасой, который убил царя и истребил дом Иеровоамов, как и предсказал пророк Ахия, и сам сделался самозванным царем Израиля. Но династия Ваасы, следовавшего в своей политике системе Иеровоама и даже более последнего предававшегося нечестию и идолопоклонству, прекратилась с его сыном Илой, который был убит военачальником его конницы Замврием, умертвившим его, когда