в небо на крыльях. Прижав руку к горлу, она произнесла усиливающее заклинание, и ее голос разнесся по склону горы.

— Вперед! Собирайте припасы и готовьтесь к отбытию, — позвала она, и повстанцы, наконец, послушались, поспешив подчиниться.

— Переходите в форму Ордена, бегите к морю! — крикнул Леон, и раздался ответный рев, когда Данте сдвинулся откуда-то из-за барьера из шипов и льда и взлетел в небо с мускулистым мужчиной и миниатюрной женщиной, держащей на руках ребенка.

— Следуйте за своей королевой! — закричала Джеральдина, прежде чем сорвать с себя рубашку и лифчик, ее огромные сиськи вырвались на свободу, и Макс выругался, пытаясь прикрыть ее, в то время как она отбросила его в сторону ударом бедра. — Ты ведешь себя слишком предсказуемо, манящая форель.

— Да, Макси-Бой, — поддразнил я, когда Джеральдина прыгнула вперед, переходя в форму Цербера и схватив Мигеля одной из трех пастей, а в другую засунув свой цеп. Мигель взвыл от страха, когда Джеральдина бросилась вниз по склону вслед за Тори, а повстанцы последовали за ней с бурными криками, ревом, воплями и воем, которые слились воедино, когда многие из них сместились.

Советники кричали на людей, пытаясь восстановить порядок, но никто из них не слушал, половина из них прыгала и кружилась на месте, следуя за Леоном, а остальные мчались за принцессой Вега.

— Я иду за Джерри, — сказал Макс, но я поймал его за руку.

— Это предсказуемо. Ныряй на спину этого Грифона и улетай с ним, — я указал на белого Грифона, который готовился взлететь, царапая землю орлиными когтями на передних лапах. Я толкнул Макса в том направлении, и он колебался лишь мгновение, прежде чем поддаться безумию, спускающемуся вокруг нас, и прыгнуть на спину Грифона с криком «йа!». Грифон сердито зарычал, но Макс удержался, когда он расправил крылья и взмыл в небо.

— Это безумие, — вздохнул Калеб, и я набросился на него, срывая ремень и сильно хлестнув его по груди. — Ах, ублюдок!

— Нужно быть случайным, Кэл, — поддразнил я.

Он бросился на меня, но я метнулся, прежде чем он успел меня схватить, и хлестнул его ремнем по заднице.

— Отдай мне это, — прорычал он, бросаясь вперед со скоростью Вампира и хватаясь за ремень. Я не выпустил другой конец, обмотав его вокруг запястья, крепко закрепив его с мастерством, на которое способны только профессионалы оргий, ухмыляясь, когда я поймал его.

— Ты не сможешь победить меня в непредсказуемости, — с вызовом заявил я.

— Это не игра, — сказал он. — Это жизнь или смерть.

— По мне, так это лучшая игра. — Я притянул его ближе за пояс, зная, что он мог бы уже просто сжечь его, но по какой-то причине не сделал этого.

Вокруг нас раздавался грохот шагов, но никто не обращал на нас никакого внимания.

— Спорим, ты никогда не догадаешься, что я собираюсь сделать, — сказал я.

— Давай. Удиви меня, — сухо сказал он, гнев между нами все еще был силен. — Хотя единственное, что ты сейчас можешь сделать, чтобы удивить меня, — это извиниться за то, что был мудаком относительно Дариуса. Но ты этого не сделаешь, потому что никогда не сможешь признать свою неправоту.

Его слова обожгли меня, и я издал волчий рык. — О да, Кэл? Как насчет этого? — я рассек землю под нами, превратив ее в огромную пропасть, и мы оба быстро провалились и шлепнулись в грязь на дне. В следующую секунду я был на нем, ударил его в бок, он отбил мой удар, используя свою Вампирскую силу, чтобы разорвать ремень на две части.

— Мне нравился этот пояс, — прорычал я, снова ударив его.

Он вскочил на ноги, ударил меня ногой в бок, и я захрипел, когда меня повалили на спину. В следующую секунду он был на мне, душил меня, грязь покрывала нас, а я рвал его рубашку, пока она не была наполовину сорвана с него.

— Теперь сч-счастлив? — выдавил я из себя, преодолевая давление в горле.

— Счастлив? — рявкнул он, оказавшись нос к носу со мной, его волосы упали на глаза и заслонили солнечный свет, падающий сверху. — Сейчас я не вижу даже проблеска счастья в своем будущем.

При этих словах с моих губ сорвалось хныканье, и он отпустил меня, тяжело дыша, положив руки по обе стороны от моей головы.

— О, ты найдешь свой проблеск. Свой маленький пернатый проблеск, — ледяным тоном произнес я, а затем отпихнул его от себя. Я поднялся на ноги, толкая его грудь и готовясь вылететь из дыры на порыве воздуха. Но тут из стены грязи справа от меня высунулась рука, и я удивленно вскрикнул, ударившись задницей о землю: из земли, как чертов зомби, вылезла нимфа, явно погребенная здесь нашей предыдущей атакой. Я поднял руки, чтобы применить магию и взорвать эту тварь, но ее хрип наполнил воздух, заблокировав мою силу в груди.

Я выругался, собираясь переключиться в свою форму Волка, но Калеб с молниеносной скоростью бросился вперед, снова и снова пиная голову нимфы, пока она не умерла под его жестокой атакой и не превратилась в пепел. Калеб опустился рядом со мной, его рука легла на мою лодыжку и залечила кровавый порез, который я даже не успел заметить, нанесенный мне нимфой.

— У меня все было схвачено, — сказал я, желая, чтобы это прозвучало как рычание, но слова смягчились из-за беспокойства в его глазах.

— Я знаю, — пробормотал он. — Но я хотел отомстить за то, что она сделала с тобой. Ты мой… Источник. Это заставляет меня быть собственником, — он не смотрел на меня, его большой палец проводил по моей лодыжке мягкими движениями, хотя кожа уже зажила. Я не был уверен, что кто-то заботился обо мне подобным образом, пока я еще был в состоянии делать это сам.

— Если я все еще твой Источник, почему ты не пил у меня уже несколько дней? — поинтересовался я, мой голос стал грубым, когда Калеб отпустил мою лодыжку и посмотрел на меня с поджатой челюстью.

— Потому что иногда твоя кровь заставляет меня… — он запнулся, и я мысленно заполнил конец предложения. Заставляет тебя захотеть случайно трахнуть своего лучшего друга, прежде чем ты начнешь шалить с кем-то, к кому у тебя могут быть настоящие чувства.

— Понял. — Я вскочил на ноги, не сводя с него глаз.

Я нагнал воздух под себя, вытаскивая себя из дыры, и продолжил спускаться по склону горы на своем маленьком ветерке, чувствуя все подряд. В основном плохое. Но потом появилось безошибочное покалывание в лодыжке и тот горящий взгляд, которым он одарил