Через полчаса Шон задом наперед ввалился в комнату, волоча за собой окованный железом сундук.

Шах и принцесса Тари сидели на полу, не обращая внимания ни на валявшийся рядом труп Гафния, ни на Шона с его сундуком, и разговаривали. Точнее, говорил Шах, а принцесса смотрела на него.

– …И вот, когда ты, то есть Шон в твоем теле…

– Эй, парень, – позвал Шон.

Шах даже не запнулся.

– Ау, малыш! – Шон повысил голос. – Я к тебе обращаюсь.

– …и я сказал…

– Шах! – взревел Шон. – Очнись!

Шах замолчал. Принцесса оглянулась и нахмурилась.

– Кто этот наглый мужлан, – она обернулась обратно к Шаху и закончила почти шепотом, – который осмеливается прерывать… тебя!

– Тари, я…

Шон схватил стоявший на столе Гафния хрустальный эльфийский кубок и с размаху шмякнул его об пол.

– Я сказал: “Молчать”! – рявкнул он. – Всем молчать!

Сидящая на полу парочка испуганно притихла.

– Так-то лучше, – проворчал Шон, переводя взгляд с принцессы на Шаха и обратно.

– Шон, я… – начал Шах.

– Ты, – процедил Шон, – будешь молчать до тех пор, пока я не разрешу тебе открыть рот.

– Так это вы – Шон?! – ахнула принцесса. – Шах так много рассказывал о вас.

– Представляю.

– Он говорил, что вы… – Тари внезапно покраснела и опустила глаза. – Были…

– Я много где был, – проворчал Шон. – И много чего видел.

Он еще раз посмотрел на сидевшую перед ним парочку, на то, как Шах, сам того не замечая, прижимает руку Тари к своему сердцу, глубоко вздохнул – и выдохнул воздух, так и не выругавшись.

– Нет, ну конечно, – сказал он, обращаясь к телу Гафния – единственному, по мнению Шона, собеседнику, который в этой комнате был способен его выслушать. – Что может быть естественней для спасенной принцессы, чем влюбиться в спасшего ее героя. А то, что этот герой…

– Я ничего не хочу знать! – крикнула Тари, вскакивая с пола. – Я люблю его.

– А я ее, – заявил Шах, обнимая принцессу. Шон обошел стол Гафния, сел в кресло, утвердил подбородок на кулаке и стал ждать, пока влюбленная парочка наконец Закончит свой первый поцелуй. Ждать ему пришлось долго.

– Ну наконец-то, – проворчал он, когда Шах и принцесса оторвались друг от друга. – А то я уже…

За первым поцелуем последовал второй.

Шон осмотрелся в поисках еще чего-нибудь подходящего для гроханья об пол, но на столе больше ничего не было. Тогда он откинулся на спинку кресла и закрыл глаза.

Когда он открыл их вновь, Шах и Тари все также стояли обнявшись, но уже не целовались, а просто смотрели друг на друга.

Шон прокашлялся.

– Кха, кха, кха.

Шах с трудом отвел взгляд от лица – самого любимого в мире – принцессы и посмотрел на Шона.

– Ну и что дальше? – осведомился Шон.

– Дальше, – принцесса Тари осторожно положила голову на плечо Шаха, – мы отправимся куда-нибудь далеко-далеко, где нас никто не знает, купим маленькую ферму и будем жить долго и счастливо. А вы поедете с нами – за детьми присматривать!

– Что?!

– Это Судьба, Шон, – улыбаясь, сказал Шах. – От Судьбы не убежишь.

– Плевал я на Судьбу! – заорал Шон, вскакивая с кресла. – На Судьбу, волю богов, вселенское предназначение и на весь этот… орком мир! Какая может быть судьба у покойника?!

– …со своим орком, старый пень. – В глазах Тари полыхал огонь. – Поедешь с нами – и все!

– Ну в самом деле, Шон, – осторожно сказал Шах. – Не при девушке же…

– Да ну его орку в… – заявила Тари. – Пойдем посмотрим, где этот колдун держал коней.

– Если он их держал, – успел сказать Шах, выбегая из комнаты.

Шон покачал головой.

– Кровь короля Руфнера, – пробормотал он, – да еще мои привычки. Бедный паренек. Пожалуй, мне действительно стоит поехать и присмотреть за ним.

Он развернулся и задумчиво посмотрел на тело Гафния Редкозема.

* * *

– Дядя Шон, а дядя Шон?

Стройный черноволосый мужчина перестал раскачивать кресло, обернулся и посмотрел на двух детей, осмелившихся нарушить его послеобеденный покой.

– Ну? – грозно вопросил он.

Однако, несмотря на грозный тон и нахмуренные брови, в глубине его черных глаз предательски плясали веселые искорки.

И дети прекрасно знали об этом.

– Дядя Шон, расскажи историю, – потребовал мальчик.

– Да, расска-ажи, – поддержала его сестра.

– Ну, вот еще, – притворно возмутился Шон. – Делать мне больше нечего. А папа с мамой на что?

– Папа сразу после завтрака ускакал в деревню, – сообщил мальчуган. – Он будет проводить эту, ну…

– Межу, – подхватила сестра. – А мама бегает по кухне, и она сказала…

– Что готовится к завтрашнему визиту графа из Загорья и чтобы мы…

– Не путались под ногами, а шли к тебе на башню, потому что во всем замке ты один…

– Старый пень, ничего не делаешь, а только сидишь в своем кресле и лакаешь вино, – закончил ее брат.

– Прямо так и сказала?

– Ага, – хором подтвердили дети.

Шон усмехнулся. Пожалуй, во всем замке одна лишь Тари могла позволить себе назвать дядю молодого барона старым пнем.

Сам Шах – точнее, его милость, барон Редлинг – на это бы не отважился. А уж кто из соседей – подавно. Разве что Лишко из Гороха. Как он сказал, когда Шон приложил его о ковер? “Сорок лет, а лягается, как…”

Шон встал и, подойдя к парапету, посмотрел вниз – на расстилающиеся вокруг замка зеленым ковром земли Свободного Баронства Редлинг.

– Дядя Шон, расскажи историю. Ну расскажи, а? Шон обернулся:

– А почему бы и нет?

Драконы– общепринятое название расы разумных летающих огнедышащих бессмертных ящеров. Истинные драконы подразделяются на серебряных, золотых, красных и черных. Градация сия основана на цвете чйщуи и весьма далека от совершенства – некоторые исследователи склонны полагать, что серебряные и красные драконы являются на самом деле всего лишь более ранней стадией развития соответственно золотых и черных. Также весьма сомнительным представляется распространенное мнение, что серебряные и золотые драконы склонны принимать сторону Добра, а красные и черные – Зла. Как показывает вдумчивое изучение архивов, отдельно взятый дракон вне всякой зависимости от своей цветовой принадлежности озабочен в первую очередь вопросом своего выживания (в максимально комфортных условиях), а во вторую – дальнейшим приращением своей сокровищницы.