«Ивата. Это я, Сакаи. Если ты слышишь меня сейчас, то я, по всей видимости, мертва… Я хотела позвонить тебе, но, кажется, ты тоже не слишком сентиментален, так что… Знаешь, я хотела извиниться за то, что солгала тебе о своем прошлом. Рано или поздно ты бы все равно узнал. То гда я не хотела лгать, но ложью была вся моя жизнь… Теперь-то я это понимаю».

«Он придет за мной… Точно так же, как пришел за моей матерью на фуникулере. Ты должен это знать, Ивата. Он пришел, чтобы убить ее. Он хотел получить ее сердце. Однако она переиграла его. И поэтому он выкрал меня. И воспитал. Кормил меня ложью так же часто, как овощами. Он любил меня. Иногда. В другие дни он меня бил. Когда я стала старше, он меня насиловал. Он платил за лучшие школы. Самая хорошая одежда. Папина дочка для дьявола. И мне постоянно казалось, что я живу во сне. Я ненавидела его так, что порой не могла на него смотреть… но я любила его. Хотела, чтобы он гордился мной. Я не вполне понимаю, как это происходило. Думаю, что я просто заперла на замок от самой себя несколько лет жизни. Я так долго впитывала его ложь, что она стала моей собственной и не давала мне увидеть реальность».

«А затем я встретила тебя. И мы вместе вошли в тот дом, где я увидела этот символ. Символ Акаси. Их чертов символ — символ „Детей“. Меня трясло. Я испугалась, что ты кому-нибудь расскажешь. И тогда что-то колыхнулось у меня в душе. Воспоминания. Они были запрятаны так глубоко, что я не могла вспомнить почти ничего из прошлого. Лицо моей матери. Поместье. Культ. Дорога, по которой мы бежали… Мне была нужна ясность. Я попросила одного друга помочь мне. Конечно, я знала, кто я такая. Но мне был нужен кто-то еще, чтобы открыть этот сундук, понимаешь? И он повел меня к истине. К моему деду. К ответам, в которых я так нуждалась. Я соединила все куски воедино, я выбралась из этого колодца…»

«Возможно, ты уже заметил, что о моей матери — Кейко Симидзу — в полиции нет достоверных данных. Ивата, их засекретили, потому что она должна была выступить свидетелем. Уже были подготовлены обвинительные заключения. „Дети Черного Солнца“ не могли допустить этого. И в какой-то момент ей пришлось бежать. А теперь это приходится делать и мне. Потому что он придет за мной… Акаси уже близко, и он не остановится, пока не найдет меня. Теперь я понимаю, что он воспитывал меня, как ягненка на заклание. Принудил меня пойти на работу в полицию. А затем использовал многие годы. „Спрячь эту вещицу. Скажи, что в тот день мы выпивали в баре. Отвернись, будто ничего не видела“.

Так я и делала. Все это было ради него… Все годы, пока я занималась своей работой. Ложь… Напрасно растраченная жизнь…»

«Ивата, я не знаю, один ли он или все еще вместе с „Детьми“. Однако ты должен знать, что этот человек не остановится, пока не умрет. Если ваши пути с Акаси пересекутся, не пытайся его арестовать. Просто убей его. Поверь мне, это единственное, что ты сумеешь сделать».

«И вот еще что, Ивата. Если тебе удастся выбраться из этой истории, то прошу тебя — потрать свою жизнь на что-нибудь другое. Ты заслуживаешь большего. Беги из полицейского управления. Помнишь, как я сказала, что, мол, ты — пустое место? Это полная чушь. Ты прекрасный человек. Не урод. Не трепло. Найди себе кого-нибудь. Кого-нибудь достойного. Заведи ребенка… И помни одну важную вещь, мне это, к сожалению, не удалось. Ты готов послать весь мир на хер? Знай, что это ни к чему не приведет. Особенно тебя».

«Ну хорошо, я заканчиваю. Адрес моего деда написан на обратной стороне этой кассеты. Туда должен отправиться мой прах. Забавно, но я не боюсь. По крайней мере, пока. О, и знаешь что, Ивата? Последнее… Когда все закончится, не думай обо мне. Никаких лилий и прочего дерьма. Позаботься о себе, дружище. Постарайся ни во что не вляпаться».