— Какой пиропатрон?

— Который сымитирует попадание пули в тело.

— Это будет больно?

— Совсем чуть-чуть. Но зато эффект попадания будет очень достоверным. Сработавший пиропатрон прорвет одежду и зальет ее и асфальт кровью.

— Чьей кровью?

— Донорской кровью. Которая будет заключена в пластиковый мешок.

— А-а...

— Затем вам надо будет полежать неподвижно несколько минут и пожить на даче несколько дней. Пока мы выясняем тех, кто был заинтересован в вашей смерти. Ну что? Вы согласны?

— Хорошо. Я попробую. Если, конечно, вы гарантируете мне безопасность...

Ну ты смотри, и этот такой же. И этому надо, чтобы снайперы, группа слежения, группа захвата и пассивная страховка. Похоже, все они одинаковые, все — гражданские...

— Но вы же говорили! Вы обещали!..

— Да, говорил. Обещал. Но так сложились обстоятельства, что на этот раз без вас обойтись нельзя.

— Почему? Почему вы никогда не можете обойтись без меня? Почему чуть что, сразу я? Ну неужели нельзя справиться самим?

«А ведь действительно, в последнее время ни одно дело не обходится без Иванова, — мгновенно удивился про себя майор Проскурин. — Действительно, чуть что, приходится бежать за ним. Ну дела!..»

— Да, мы не можем обойтись без вас. Потому что вы стали очень важной фигурой в нашем с вами совместном деле. И обойтись без вас никак невозможно. Так что собирайтесь, Иван Иванович.

— Опять чемодан носить?

— Нет. Использовать.

— Стрелять?

— Стрелять!

— Кого?

— Мы вам покажем на месте.

— Хорошо.

Иван Иванович уже так привык к своей роли, что готов был убивать кого угодно и когда угодно. Лишь бы его оставили в покое.

Четыре дня Иванова тренировали на развалинах заброшенного военного городка, где были пяти — и девятиэтажные дома, перед которыми были вбиты сотни колышков с натянутыми между ними лентами, изображавшими улицы.

— Вот отсюда подъедет машина. Из этой дверцы выйдет охранник. Потом выйдет человек, в которого надо будет стрелять. Вот его фотография анфас. В профиль. В полный рост.

— А если я его все же не узнаю?

— Тогда стреляйте куда угодно. Или хоть даже не стреляйте; Потому что посторонних людей возле вас не будет.

— Зачем тогда мне туда идти? — задал вполне логичный вопрос Иван Иванович.

Откуда ему было знать, что идет он с единственной целью, привлечь к себе внимание заговорщиков, отслеживающих покушение. Потому что они наверняка пошлют своих людей наблюдать и контролировать развитие событий. И возможно, пошлют тех, кто должен будет проследить Иванова после выстрела, сопроводить его и убрать как единственного свидетеля. По крайней мере, на это очень надеялись генерал Трофимов и майор Проскурин, так как киллеров обычно чистят сразу после совершения преступления или в момент передачи денег.

— Нет, идти вам, Иван Иванович, все-таки придется. И винтовку вытащить, и лечь, и прицелиться тоже придется. Потому что не исключена возможность, что за вами будут наблюдать, и если вы не ляжете и не прицелитесь, то вас раскроют.

— Чего?

— Поймут, что вы не тот, за кого себя выдаете.

— А-а, понятно.

— Тогда давайте снова. Вот отсюда подъезжает машина. Здесь останавливается. Отсюда выходят люди и идут вон туда.

Иван Иванович взбирался по лестнице на крышу девятиэтажки, раскладывал чемоданчик, собирал винтовку, ложился и накрывался легкой, под цвет толя маскнакидкой.

По намеченным лентами улицам подъезжала машина. Останавливалась там, где из брусков и картона был сколочен парадный вход какого-то здания. Из машины выходили несколько человек. Иван Иванович припадал к окуляру оптического прицела и говорил «бах»! На чем тренировка заканчивалась.

Иван Иванович спускался вниз, отдыхал полчаса и снова лез на крышу...

По истечении четвертых суток Ивана Ивановича посадили в машину и провезли по местам будущих боев.

— Машина придет вон оттуда. Вон тот подъезд. Та девятиэтажка, на крыше которой вы будете находиться.

— Один?

— На этот раз один.

— Совсем, совсем один?

— Совсем, совсем. Потому что за вами будут следить.

И любой появившийся возле вас посторонний человек может спугнуть их.

— Кто следить?

— Заказчики.

— Корольков?

— Люди, стоящие за Корольковым.

— Зачем им за мной следить?

— Затем, что вы можете схалтурить. Сбежать. Напиться водки. Привезти на крышу бабу. Или сгоряча пристрелить не того.

— Как не того? Если он сам себя...

— Но они-то этого не знают! Они-то думают, что вы будете стрелять по-настоящему.

— Ах, ну да! Как же я сразу... Но мне все равно страшно. Одному.

— Иван Иванович! То, что нас не будет возле вас, совершенно не значит, что мы вас бросим.

— Точно не бросите?

— Нет! Мы будем страховать вас издалека. Вон там и там залягут наши снайперы... Наблюдатели... Гранатометчики... Пулеметчики... Вертолетчики... Группа быстрого реагирования... Группа очень быстрого реагирования... Сверхбыстрого реагирования... — «Ну когда же все это кончится. Кончится этот... Иванов!»

* * *

— Подберезовик вызывает всех. Доложите готовность.

— Опенок вышел на исходные.

— Подосиновик на месте...

— Груздь готов...

— Волнушка...

До начала операции осталось двадцать секунд. Десять. Пять...

— Подберезовик вызывает Белого.

— Белый слушает.

— Выпускайте Сыроежку.

Сыроежку в лице Ивана Ивановича вытолкнули из машины на улицу.

— Чемоданчик, — сунули ему в руки чемоданчик. — Теперь идите.

Иван Иванович пошел.

— Подберезовик вызывает всех. Сбор грибов начался. Белому, Опенку, Рыжику отслеживать Сыроежку. Подосиновику и Лисичке отсматривать подходы. Как поняли меня?

— Понял вас.

— Понял...

Иван Иванович шел очень медленно, неуверенно и невнимательно, то и дело сталкиваясь со встречными прохожими.

— Сыроежка! — громко сказал в засунутый в ухо микронаушник Подберезовик.

— А-а?! — испуганно встрепенулся Иван Иванович. И замер.