«Адмирал Канарис, шеф немецкой тайной разведки, сыграл во всех этих вещах в высшей степени странную роль. Он часто ездил в Испанию и проводил у нас важные и сверхсекретные совещания, о которых Министерство иностранных дел не имело ни малейшего понятия»[355].

По Колвину, Серрано Суньер потребовал в переговорах с немецкой стороной, в частности, десять 38-см орудий, о которых он знал по слухам, что они немецкой стороной предоставлены быть не могут. 11 декабря в Мадриде Йодль должен был доложить Франко немецкий план захвата Гибралтара, которым, навстречу желанию испанцев, устанавливалось участие испанских войск в операции. Затем, однако, Гитлеру предложили поручить эту задачу Канарису, именно из-за его хороших связей в Испании[356]. В своих мемуарах Серрано Суньер размышляет о возможных последствиях вступления Испании в то время в войну:

«Более чем вероятно, что в тот момент такое решение Испании означало бы конец войны. Соединенные Штаты были в то время недееспособны. Сам Рузвельт, бывший гораздо большим реалистом, чем полагают некоторые, круто повернул бы руль своей внешней политики; ведь не напрасно же чувствами подавляющего большинства (американского народа) владел изоляционизм»[357].

Что означал новый нейтралитет Испании для Великобритании и, наоборот, для держав оси — кто должен был наилучшим образом знать и быть способным оценить это, как не Черчилль, писавший в воспоминаниях:

«Испания держала в руках ключ, с которым она могла бы положить конец всем британским начинаниям в Средиземном море, но никогда, даже в самые темные часы, она не заперла нам ворота»[358].

На первый взгляд возникает соблазн принять рассказ журналиста Колвина за шпионский роман, порожденный фантазией газетчика, однако Колвин был легитимирован лично Черчиллем в качестве выдающегося агента британской Secret Service. Подтверждение деятельности Канариса — британского «мастер-шпиона», как его именует Колвин, исходит и от гораздо более компетентной в этом смысле стороны. В так называемом «процессе Вильгельмштрассе» в Нюрнберге, где проходил обвиняемым Вайцзеккер, последний показал на допросе следующее (выдержка из официальных протоколов суда):

Военный суд номер IV, дело XI

Нюрнберг, Германия, 9 июня 1948 года

заседание с 13 часов 30 минут до 16 часов 45 минут

Страница 7989 немецкого протокола

Ответчик фон Вайцзеккер допрашивается как свидетель:

Вопрос: «Как Вы отнеслись к возникшему в это время плану нападения на Гибралтар?»

Ответ: «Во всяком случае, так, что примирение с Францией невозможно было брать в расчет одновременно с планом нападения на Гибралтар. Этот план по Гибралтару означал бы потянуть в пучину теперь также и Испанию. Мыслимо было либо выиграть Испанию в товарищи по оружию — либо заключить достойный мир с Францией; однако и то и другое вместе не пошло бы».

Вопрос: «Итак, по этой причине Вы не одобряли данный план?»

Ответ: «Это являлось причиной, почему я не одобрял его, но не единственной».

Вопрос: «Таким образом, у Вас были и другие причины?»

Ответ: «Собственно, у меня имелись лишь основания быть против него: военные, экономические и моральные. В военном отношении мы вовсе не имели избыточных сил, чтобы хоть в минимальной степени действенно оборонить протяженное побережье Испании. Дело для нас окончилось бы так же, как и испанский поход для Наполеона. Экономически мы были полностью неспособны удовлетворить даже и скромные требования Испании, которые нам были известны, обеспечить прокормление страны. И Испания была бы для нас не чем иным, как балластом, не говоря уже о моральной ответственности за эту страну, вышедшую из гражданской войны».

Вопрос: «Хотело ли войны само испанское правительство?»

Ответ: «Сам я не мог установить намерения испанского правительства вступить в то время в войну, хотя мне однажды и предоставилась возможность поговорить с министром иностранных дел Испании. Однако, на всякий случай, я прибег в ту пору с помощью Канариса к экстравагантным средствам. Для подстрекательства испанцев к войне Гитлер направил в Испанию именно адмирала Канариса, так как было известно, что Канарис имел там старые добрые связи. И я договорился с Канарисом, что вместо этого он должен дать испанцам хлебнуть неразведенного спирта, объяснив им верную катастрофу, в которую они неизбежно и неумолимо попали бы».

Вопрос: «Как Вы думаете, совет Канариса удержать Испанию от войны?»

Ответ: «Этого я не знаю, но я слышал “Да!”. Все, что я хочу сказать: “Совет, который он дал, являлся, безусловно, правильным”».

Свидетельство

Я, адвокат д-р Альфред Зайдль, подтверждаю соответствие вышеприведенной выписки из протокола заседания военного суда № IV, дело № XI от 9 июня 1948 года, подпись д-р Альфред Зайдль[359].

Показания Вайцзеккера в ходе «процесса Вильгельмштрассе» подтверждают высказывания агента Secret Service Колвина. Книга Колвина была впервые опубликована лишь в 1951 году; соответственно, Вайцзеккер, давая показания в Нюрнберге, ее не знал.

Из имеющихся данных и документов с большой очевидностью следует, что антирусский компонент в размышлениях Гитлера проявлялся тем сильнее, чем больше исчезала надежда побудить Великобританию к заключению мира. Одной из предпосылок к этому являлась, без сомнения, блокада Гибралтарского пролива, которая опять-таки без участия или, по крайней мере, доброжелательного попустительства со стороны Испании не представлялась возможной. Ни один ответственный государственный деятель не станет, однако, связывать судьбу своей страны с союзником, чьи высшие должностные лица и офицеры конспирируют против политики собственного правительства, чтобы за его спиной провалить ее. Таким образом, Франко, исходя из положения вещей, действовал вполне разумно, в конечном итоге уклонившись от немецких попыток завлечь его к вступлению в войну на стороне держав «оси».

О роли, которую Испания играла в размышлениях Гитлера по поводу продолжения войны, свидетельствует также дневниковая запись Хевеля, связного между Гитлером и его министром иностранных дел. Хевель заносит 14 февраля 1941 года: