Они вернулись в Сен-Луи, в свою хиреющую виллу, с новыми идентификационными и кредитными карточками и красивыми новыми паспортами с фотографиями улыбающихся владельцев. Мистер Фрейзер был теперь Кристофом Видалом, или просто Крисом. Его закадычный дружок стал Томасом Дидье, в обиходе – Томми. Просто два молодых человека французского происхождения, хотя оба ни слова не знали на якобы родном языке. Белое население в Сенегале составляло всего один процент, и прибавление двух гринго едва ли что-то изменило в этой статистике.

Зола приобрела настоящее африканское имя – Алима Пене, и они стали называть ее Элис.

Бо, за которым не тянулся хвост преступлений в США, остался тем, кем был. Его документы стоили далеко не так дорого, но процесс занял больше времени.

Праздно-ленивая жизнь, состоявшая из сна, чтения, лазанья по Интернету, прогулок по берегу, питья и полуночных ужинов в ресторанах с видом на океан, вскоре начала им наскучивать. Приблизительно через месяц после того, как они стали сенегальцами, Крис и Томми принялись искать работу, предпочитая на этот раз что-нибудь вполне законное.

Их любимым баром была крытая соломой хижина, затесавшаяся между двумя небольшими курортными отелями, в пяти минутах ходьбы от их виллы. Там они просиживали часами, играя в домино, бросая дротики, болтая с туристами, насыщаясь солнцем, обедая и потягивая «Газель» – легкое светлое пиво, считавшееся сенегальским национальным напитком. Хозяйкой бара была эксцентричная старая немка, у которой недавно умер муж. Иногда она, ковыляя, приходила в свой бар, чтобы выпить и распечь своих работников, которые многозначительно закатывали глаза за ее спиной. Томас начал флиртовать с ней и вскоре представил ей своего друга Кристофа. За долгим ленчем они очаровали ее. На следующий день немка пришла снова, потом еще, и во время четвертого совместного ленча Томас спросил, не задумывалась ли она когда-нибудь о том, чтобы продать свое заведение. Они с другом как раз ищут, чем бы заняться, и так далее. Женщина призналась, что стала стара и устала.

Они купили бар и закрыли его на реконструкцию. Элис вошла в долю, и они, вбухав восемьдесят тысяч долларов, модернизировали кухню, обновили оснащение бара, установили большие телевизоры и удвоили количество посадочных мест. Они хотели сделать свое заведение больше похожим на американский спортбар, но с местной музыкой, едой, напитками и оформлением. Когда бар открылся снова, Элис отвечала в нем за обеденный зал. Крис и Томас стояли за барной стойкой. Бо руководил немногочисленным штатом поваров. С раннего утра бар кишел посетителями, и жизнь была прекрасна.

В знак памяти и как почтительный поклон той, другой жизни, они дали своему бару название «Забияка».

Как обычно, с реальностью я обращался весьма вольно, особенно по части юриспруденции. Законы, суды, судебные процедуры, законодательные акты, фирмы, судебные залы и председательствующие в них судьи, адвокаты с их привычками – все было беллетризовано в интересах сюжета.

Марк Твен говорил, что он передвигает целые штаты и города, чтобы приспособить их к своему повествованию. Таков патент, выданный романистам или просто присвоенный ими.

Алан Суонсон был моим гидом по улицам округа Колумбия. Бобби Моук, специалист по гражданским правонарушениям, обладающий энциклопедическими знаниями в области законодательства, в очередной раз просмотрел мою рукопись. Дженнифер Халви из Университетской юридической школы Виргинии провела меня через запутанный мир студенческих ссуд. Спасибо им всем. Если в моем тексте есть ошибки, то они за них не несут никакой ответственности.

Вопрос, который ненавидят все писатели, таков: «Откуда вы черпаете свои идеи?» В данном случае ответ прост. Мне довелось прочесть в сентябрьском выпуске 2014 года журнала «Атлантик»[50] статью под названием «Афера с юридическими школами». Это блестящее журналистское расследование Пола Кампоса. К концу чтения я вдохновился и уже знал, что у меня есть сюжет следующего романа.

Благодарю вас, мистер Кампос.