Война была предметом огромной гордости ассирийских монархов, официальные скульпторы изображали ее во всех многочисленных аспектах и с изобилием деталей. Сотни рельефов изображают солдат, марширующих на парадах, сражающихся, убивающих, грабящих, ломающих стены городов и сопровождающих пленных. В этой серии военных хроник в картинках, не имеющей себе равных в любой другой стране мира, среди этой монотонной демонстрации ужасов особняком стоят некоторые рельефы, которые не имеют параллелей в надписях и показывают солдат на отдыхе, в их лагерях или в палатках, чистящих лошадей, режущих скот, готовящих пищу, едящих, пьющих, играющих в разные игры и танцующих.

Ассирийская армия исчезла, разбитая и уничтоженная в великой катастрофе 612–609 гг. до н. э., но памятники монументального ассирийского искусства уцелели, и их качество впечатляет не менее, чем количество.

С тех пор как колоссы из камня, «ледяные глаза которых созерцали Ниневию», впервые достигли Европы более 150 лет назад, слова «ассирийское искусство» применялись по отношению к скульптуре и, особенно, к барельефам.

Круглая скульптура представлена на берегах Тигра в I тыс. до н. э. довольно плохо. По неизвестной причине столичные города Ассирии имели очень мало статуй, и лучшие из них – такие как статуя Ашшурназирпала в Британском музее – являются условными, безжизненными и стоят во многих отношениях ниже, чем работы нео-шумерских мастеров. Барельефы, напротив, всегда интересны, часто достигают реальной красоты и, несомненно, представляют «величайшее и наиболее оригинальное достижение ассирийцев».

Техника барельефа почти так же стара, как и сама Месопотамия, но в течение долгого времени ее применяли лишь на стелах, устанавливаемых в храмах. Она впервые нашла свое воплощение на «охотничьей стеле» Варки (Урук Протописьменного периода) и применялась на таких скульптурных шедеврах, как «Стела Коршунов» Эаннатума и «Стела Победы» Нарам-суэна. Ассирийцы сначала следовали религиозной традиции (например, бог Ашшур как бог растительности в Берлинском музее), но вскоре отошли от нее, чтобы сконцентрироваться на изображениях царя. Имперские стелы, обычно устанавливаемые в завоеванных странах, чтобы увековечить ассирийские победы, являются наилучшими произведениями искусства, вероятно, более примечательными благодаря их исторической значимости, нежели качеству их исполнения. Барельефы вырезались на каменных плитах, что было, вероятно, иноземным изобретением и происходит, по-видимому, из Анатолии, от хеттов, которые еще во II тыс. до н. э. украшали стены своих дворцов «ортостатами». В холмах своей собственной страны ассирийцы в изобилии нашли известняк, довольно пористый и хрупкий, но подходивший для многих целей материал.

Они располагали неограниченной рабочей силой, чтобы добывать и транспортировать блоки камня, а также великолепными художниками, чтобы рисовать сюжеты, и искусными ремесленниками, чтобы работать резцом. Они восприняли хеттское изобретение и возвели его на небывалую высоту. Гигантские, но почти живые крылатые человекобыки и человекольвы охраняли ворота дворцов и казались выходящими из них. Они были сделаны с гармоничным равновесием между их массой и точностью изображения мельчайших деталей и являются поистине уникальными произведениями.

Плиты, вырезанные в низком рельефе, обрамляли комнаты и коридоры, плотно прилегая к стенам. Изображения на них великолепны и динамичны (особенно животные).

В то время как невозможно дать даже краткий анализ ассирийских барельефов, мы хотели бы подчеркнуть специфику этой формы искусства, которая отделяет ее от сходных произведений древнего Ближнего Востока.

Все монументы Месопотамии имели только религиозное назначение и вращались всегда только вокруг богов. В ассирийской же скульптуре центральным субъектом является обычно царь – не как сверхъестественное существо (по своему облику и размерам, вроде бога-царя египетских барельефов), а как вполне земной, хотя и господствующий, доблестный монарх. Царь изображается шествующим, охотящимся, отдыхающим, принимающим знаки почитания или дань или возглавляющим свою армию на войне, но он практически никогда не показан совершающим свои жреческие функции.

Поскольку царская власть в Ассирии была так же тесно связана с религией, как и в Шумере и Вавилонии, то есть только одно возможное объяснение: скульптурные плиты, которые украшали царские дворцы, были формой политической пропаганды; повествовательные и декоративные, они предназначались не для того, чтобы ублажать или удовлетворять богов, а для возбуждения уважения, восхищения и страха перед царем. С общей точки зрения, работа ассирийских скульпторов представляется первой попыткой «гуманизации» произведений искусства и освобождения их от магического или религиозного смысла, унаследованного от доисторических времен.

Илл. 130. Корова с теленком. Пластинка из слоновой кости.

Нимруд. 720 г. до н. э.

Известно, что некоторые статуи и барельефы раскрашивались. Ярко окрашенные глазурованные кирпичи, несущие на себе орнаментальные или сюжетные мотивы, использовались в храмах и дворцах, образуя переход между рельефами и фресками. Настенные росписи украшали стены большинства, если не всех, официальных зданий и многих частных домов. Поскольку краска накладывалась на хрупкую штукатурку, она обычно исчезала, но в Хорсабаде, Ним-руде и Телль-Ахмаре (Тиль-Барсип) большие фрагменты фресок были скопированы in situ или удалены и вывезены в музеи. Фрески варьировали в зависимости от размеров и функции помещения от простых фризов геометрических узоров до вычурных панелей, покрывающих большую часть стен и комбинирующих цветочные мотивы, животных, сцены войны и охотничьи сюжеты.

По образцам обнаруженных ассирийских росписей можно заключить, что они отнюдь не хуже ассирийской скульптуры, а фрески Телль-Ахмара демонстрируют большую свободу экспрессии, а также высокое качество исполнения.

Ассирийцы были большими специалистами по металлообработке. Они оставили нам очень хорошие образцы бронзовых, золотых и серебряных блюд, сосудов и разного рода украшений. Их рабыни, работавшие в царских мастерских, ткали ковры со сложными узорами. Их резчики по камню, в противовес скульпторам, предпочитали традиционные религиозные и мифологические мотивы светским сюжетам, и нео-ассирийские цилиндрические печати, вырезанные с тонким искусством и тщательностью, демонстрируют холодную, хотя часто и потрясающую, красоту. Но среди так называемых малых видов искусства самое почетное место должно быть отдано изделиям из слоновой кости, найденным в Ассирии.

Известное в Месопотамии в Раннединастические времена искусство обработки слоновой кости пришло в упадок, чтобы возродиться в середине II тыс. до н. э. под египетским влиянием в Палестине (Лахиш, Мегиддо) и на средиземноморском побережье (Угарит). Процветание финикийских городов, израильского царства и арамейских государств Сирии и их интенсивные торговые связи с Египтом (который снабжал их сырьем) объясняют необычайное развитие этой формы искусства не только в Сирии и Палестине (Самария, Хама), но также и в Ассирии, Иране (Зивийе) и Армении в начале I тыс. до н. э. Нет никаких сомнений в том, что большинство изделий из слоновой кости, открытых в Ашшуре, Хорсабаде и, особенно, в Нимруде – богатейшем из всех мест, были получены в виде дани или взяты в качестве добычи в западных районах империи. Но ряд вещей – чисто ассирийских по стилю и содержанию – должны были быть сделаны в ассирийских мастерских, хотя и трудно решить, изготовлены ли они иноземными (и, видимо, пленными) ремесленниками из Сирии и Финикии или же самими месопотамцами.