Клокочущая тьма хлынула через лесистый склон, быстрее, чем мог бежать человек. Гребень ее, словно брызги накатывающей морской волны, венчал то ли туман, то ли облако мельчайших спор. Келл покачнулась на бегу, но не могла оторвать глаз от этого устрашающего зрелища. Сама она оказалась в гуще легионеров и впереди потока кузнецов, служителей ордена, лекарей и прочего нестроевого личного состава, с готовностью откликнувшегося на приказ бежать.

Впрочем, приказ приказом, но когда черная волна покатилась по склону холма, среди бегущих стала распространяться паника. Впереди Келл видела пыль, вьющуюся из-под копыт лошадей, и слышала крики кавалеристов. Видела она и цардитов, бросивших свои позиции и бежавших сломя голову.

В воздухе ниже по склону справа от Келл сгущалось черно-бурое облако. Каждые несколько мгновений раздавался грохот, и к небу взлетали обломки. Она мчалась все быстрее, но не могла убежать от достигавших ее ушей пронзительных воплей. Страшных криков, которые, что было еще ужаснее, резко обрывались. Страх сделал Конкорд и Цард союзниками, недавние смертельные враги спасались вместе.

Тьма набирала скорость. Теперь Келл ясно видела, как она пожирала землю и ползла вверх по деревьям. По стволам пробегала дрожь, ветки вибрировали, древесина раскалывалась, выбрасывая сок, кору и листья высоко в небо и разливая по ветру запах гнили. Цардиты припустили еще быстрее, отчаянно пытаясь не дать этой волне захлестнуть их. На ее глазах тьма выбрасывала вперед щупальца, опутывавшие людские тела, и подминала их под волну. Несчастные вопили, падали, обмякнув, и затихали. По земле прокатился грохот, и Келл ощутила отдавшееся в ногах сотрясение.

Дина тяжело дышала. Заставлять людей торопиться не имело смысла. Ускоряющаяся волна делала это лучше ее, угрожая отрезать бегущих от дороги, остававшейся нетронутой и, похоже, сулившей спасение. Что бы там ни сотворил Гориан, порожденная им скверна, кажется, могла распространяться лишь там, где была жизнь, хотя бы растительная, и мертвый камень обещал убежище.

Когти и цардиты сворачивали налево, скрываясь из вида, и каждый раз, когда кому-то это удавалось, Келл радовалась его удаче как собственной. Но хлопки уничтожаемой травы и цветов, треск расщепляющихся деревьев, так же как и предсмертные вопли настигаемых невообразимой жутью людей, звучали все ближе.

Прежде чем нижний склон скрыл от нее обзор, Келл успела бросить назад еще один взгляд. И пожалела. Мужчины и женщины вступили в яростную схватку, чтобы быстрее взобраться на тропу утеса. Животный страх заставлял визжать, кусаться и царапаться людей, только что перед рассветом бывших друзьями. Потом увенчанная облаком спор волна ударилась о подножие утеса, в один миг приумножив число мертвых.

Келл резко выдохнула и устремилась вперед, сосредоточившись на том, чтобы не споткнуться. Волна ревела в ее ушах и свистела в черепе. Еще двадцать ярдов. Черная, мутная скверна захватывала множество жертв, уничтожая все живое на своем пути.

Десять ярдов. Волна неслась к дороге, испуская едкую вонь, щиплющую глаза и вызывавшую в горле жжение. Келл задыхалась, но не останавливалась. Пять ярдов. Волна грозила прибить ее к подножию утеса. Она сделала еще два шага и прыгнула вперед. Волна прокатилась под ней, разбилась о скалу и откатилась, взметнув споры и пыль. Келл в падении задержала дыхание, ударилась ладонями о гравий, перекувырнулась и по инерции проехала вперед, слыша, как рвется ее плащ и скребут о твердую поверхность доспехи.

Едва прекратив движение, она вскочила на ноги и обернулась. Волна сходила на нет, оставляя запах гниения, болезни и смерти. Застойный и отвратительный. Келл повернула голову, и ее вырвало прямо на дорогу. Сердце билось так сильно, казалось, что оно сейчас взорвется в горле. Тело тряслось от предельного напряжения сил и страха. Глаза слезились, словно стремясь смыть распространявшийся по лицу зуд. Она прокашлялась, сплюнула и снова огляделась по сторонам.

Лесистого склона как не бывало — только треснувшие остовы сочащихся слизью деревьев торчали из слоя липкой грязи, сменившего исчезнувшую траву. Ничто не двигалось. Ничто не издавало ни звука. Но так не могло продолжаться долго. Она попятилась, огляделась и увидела на дороге других спасшихся. Медвежьи Когти и цардиты стояли, сидели или лежали вперемежку, позабыв о вражде.

У самых своих ног Келл увидела воина Царда с глубокой раной на левой ноге. Плечи его тряслись, он взирал на склон холма, разинув рот и не веря своим глазам. Почувствовав на себе ее взгляд, цардит повернулся. В глазах его промелькнул испуг, но Келл лишь покачала головой.

И протянула руку.

Цардит ухватился за протянутую руку и поднялся на ноги.

— Пошли, — сказала она. — Может быть, позднее мы еще встретимся в бою, но такой смерти не заслуживает никто. Давай убираться отсюда.

Он закинул руку ей на плечо, Келл обхватила его за талию, и они вдвоем медленно побрели по дороге, не зная, что может поджидать их за следующим поворотом.

859-й Божественный цикл, 36-й день от рождения генастро

Оссакер не мог найти на Холме ответов на насущные вопросы. Обсуждать с ним писание могли только ученики из десятой пряди Восхождения, которые присягали на верность исключительно Адвокату, а в льстивых и соглашательских толкованиях он не нуждался. Сейчас Оссакеру требовалось подлинное, ненаигранное понимание.

День за днем, он боролся со своей совестью, сказываясь больным, лишь бы только держаться подальше от Ардуция и новоявленных Восходящих. Хотя Оссакеру смертельно хотелось ворваться в их классы и крикнуть, чтобы они перестали заниматься ерундой и осмелились взглянуть в глаза правде без бессмысленного расшаркивания и поклонов.

Однако короткого общения с Ардуцием оказалось достаточно, чтобы понять: толика здравого смысла осталась лишь у него. Военная машина была запущена и уже вовсю раскручивалась. Это касалось не только Восхождения. Оссакера призвали помочь исследовать состав порошка, который сирранцы дали Марку Гестерису. По глупости он захватил с собой Сигалия, и паренек моментально идентифицировал составляющие вещества. Ученые Адвоката быстро взялись за дело и уже активно производили взрывчатую смесь. В то же время Ардуций и Эстер обучали своих подопечных обращению со льдом и огнем.

А вот умению размышлять учить было некому. Миррон на сегодняшний момент находилась неизвестно где и Джеред тоже. А Васселис, который, возможно, не постеснялся бы без излишней дипломатии сказать словечко-другое об участии Восхождения в очередном смертоносном конфликте, отбыл из Эсторра вместе с Адвокатом.

А тут еще эти слухи. Слухи о том, что цардиты приближаются к Госланду и Атреске. И Гориан вытворяет нечто невообразимое. Впрочем, последнему Оссакер верил, но отделял эту проблему от войны, в которой Восходящим отводилась роль оружия. Военного подразделения. А это ошибка. Очень и очень серьезная ошибка. По-настоящему сейчас имело значение только одно: найти и убить Гориана.

Оссакер осознал, что выбора у него нет, и поэтому, когда он вышел из Врат Победы и направился в единственное место, где его выслушают и дадут нелицеприятный ответ, его не мучили угрызения совести. Он понимал, что это рискованно. Даже безрассудно. Но бывали времена, когда служение Всеведущему сопровождалось опасностью для жизни.