Этим ясным, но ветреным утром он чувствовал себя непослушным мальчишкой и шагал по согретым солнцем улицам Эсторра, низко надвинув капюшон. Оссакер действовал на свой страх и риск, и все, кого он считал друзьями, попытались бы его остановить. Генастро наполнял воздух чудесными ароматами. Благоухание первых цветов создавало приподнятое настроение, с моря тянуло свежим ветерком. Оссакер подозревал, что каждая крыша и выбеленная стена сверкают на солнце, но в созерцании этого зрелища ему было отказано судьбой.

Двигаясь по мощеным улицам, Восходящий ориентировался по потокам энергии и жизненным картам, позволявшим ему легко избегать столкновений и с людьми, и с предметами. Он огибал препятствия так непринужденно, что никому из прохожих в голову не приходило, что рядом с ними слепец. Не говоря уж о том, что это Восходящий, один из наиболее известных людей в Конкорде. Впрочем, тому, что его никто не узнавал, стоило лишь порадоваться. Атмосфера в городе была тревожной. Уже трижды к воротам Холма приходили многолюдные демонстрации. Канцлер настойчиво требовала посадить всех Восходящих под арест, и служители ордена настраивали горожан сообразно этим требованиям. По всему Эсторру на стенах были намалеваны рисунки и надписи. Оскорбительные, неприятные, пугающие.

Вилла, куда он держал путь, казалась огромной. Настоящей громадой, даже по меркам подобных резиденций. Перед тем как войти, Оссакер постарался почувствовать настрой площади, на которой оказался, медленно обойдя ее по кругу, на манер гуляки, любовавшегося установленным в центре фонтаном. Он знал, что этот фонтан выполнен в виде дерева с раскидистой кроной, словно призывающего прохожих обрести под ней приют. Правда, в его восприятии все смешивалось, поскольку потоки воды на мраморных камнях путали картину, нарушая композицию и создавая хаотическое смешение цветов. Но люди зрячие уверяли, что фонтан очень красив.

Оссакер принюхался и подумал, что визуальная красота как таковая для него относится лишь к области воспоминаний и до сих пор имеет горький привкус. Он продолжил путь. На площади царило оживление. Она располагалась в центре одного из самых богатых кварталов Эсторра, высоко над гаванью, и отсюда открывался великолепный обзор. Каждая из выходивших на нее вилл, со зданиями, вспомогательными строениями, водопроводом и фонтанами, представляла собой изолированный комплекс, что давало владельцам этих роскошных усадеб лишнюю возможность не смешиваться с толпой.

Слух подсказывал ему, что поблизости ведутся строительные работы, хотя Оссакер не мог точно определить их местоположение. Дороги вели от площади в четырех направлениях. Вниз к гавани, налево и направо, к арене и Холму соответственно, и вверх, туда, где над горизонтом господствовал главный Дом Масок. Место не для бедняков, хотя, конечно, у них было больше причин искать помощи здесь, чем у большинства граждан.

На мгновение Оссакер усомнился в правильности своего решения, ведь когда он войдет в ворота, пути назад уже не будет. Однако другого выхода он не видел. Если Восхождению вообще суждено добиться признания, а Академии — не превратиться в военную школу, то только таким образом.

Оссакер перевел дух и направился к охраняемым воротам. Путь ему тут же преградила стража.

— Прошу прощения, но канцлер не принимает посетителей, — промолвил один из них, удивив Оссакера доброжелательным, извиняющимся тоном.

— Я уверен, что со мной она поговорить не откажется.

— Ты представить себе не можешь, какая в этом городе прорва людей, думающих о себе то же самое, — с добродушной усмешкой отозвался другой. — Мы и рады бы всем им поверить, но тогда канцлер просто не смогла бы выполнять свои обязанности. Ты можешь записаться к ней на прием, и, возможно, тебя примут в Доме Масок. Но я тебе честно скажу: в связи с неразрешенной проблемой Восходящих канцлер занята сверх меры, и особо надеяться не стоит. А уж отираться тут и подавно — без записи не принимают никого.

Оссакер не смог удержаться от драматического жеста.

— И все-таки я уверен, что со мной она захочет поговорить, — повторил он, откидывая капюшон.

Оба стражника отпрянули, уставившись на его глаза. Оссакер черпал энергию от деревьев сада и знал, что сейчас в них видны бурые и зеленые переливы.

— Не нужно бояться. Я Оссакер Вестфаллен, и я пришел сюда предложить помощь, информацию и совет в трудное для всех нас время.

Выражения их лиц по энергетической карте не читались, но он и без того знал, что стражники растерянно переглядываются.

— Стой на месте! — велел один. — Стой там и не двигайся!

— Я и не собираюсь.

Зазвенел колокол. Очевидно, вделанный в стену. Сигнал был настойчивым и прекратился лишь с топотом бегущих ног. Левые ворота открылись, и Оссакер насчитал еще четырех приближавшихся солдат. Он постарался придать лицу самое доброжелательное выражение, хотя теперь его сердце неистово колотилось от волнения. Решающий шаг сделан, и пути назад нет.

Пока один стражник не спускал с него глаз, остальные, сбившись в тесный кружок, перешептывались. Их жизненные линии пульсировали, и ближайшие растения, воспринимая изменившийся фон, откликались собственными импульсами. Если бы только эти люди знали, насколько они на самом деле близки к природе и насколько все в ней взаимосвязано.

Вскоре три человека направились к нему. Один потянулся словно для того, чтобы схватить его, но тут же отпрянул, побоявшись коснуться.

— Ты пойдешь с нами.

— Это как раз то, о чем я просил, — сказал Оссакер. — Вам не о чем беспокоиться. Я пришел сюда ради общей пользы, а не затем, чтобы создавать кому-то трудности.

— Это решать канцлеру.

— Разумеется.

Стража окружила его и, держась на расстоянии вытянутой руки, быстро повела между клумбами и газонами, которые слепой Восходящий воспринимал как вибрирующие и пульсирующие поля. Оссакер воспользовался этой возможностью, чтобы подзарядиться от растений энергией и успокоиться, а заодно мысленно вернуться к тому, что собирался сообщить. Правда, неизвестно, как отнесется к этому Фелис Коройен и захочет ли она вообще его выслушать.

Внутри виллы царили тишина и прохлада. Потолки помещений были высокими, и Оссакер уловил огромные открытые пространства за пределами стен и почувствовал тяжесть двух верхних этажей. По сравнению с этим чертогом вилла Восхождения в Вестфаллене, которая запечатлелась в его памяти как самое фундаментальное строение, не считая, разумеется, дворца Адвоката, казалась довольно скромным зданием. Пройдя тридцать шагов по центральному коридору, они вступили в приемную. Два стражника вошли вместе с ним, и дверь плотно закрылась.

Оссакер составил мысленный план помещения. Сегодня утром ему уже приходилось проделывать это, и он чувствовал себя несколько усталым, поскольку отвык от подобной практики. Оссакер взял себе на заметку, что это следовало исправить.

На одной стене комнаты располагались закрытые ставнями окна, остальные были сплошь обшиты деревянными панелями.