эпидемия самоубийств. В Англии дороги забиты толпами голодных людей. Финансовый кризис принимает небывалые размеры. Тогда-то правительства и начинают войну. Голодные и раздетые люди с восторгом идут в армию. Быть солдатом значит все-таки быть сытым, одетым, обутым. И вот к весне 1959 года двести городов уничтожено на земле. Всякий старается первым сбросить бомбу, чтобы опередить возможных противников. Животный страх руководит действиями всего человечества.

«Земля перестала быть безопасным убежищем для человека», — воскликнул Уэллс на заре своего творчества. Шестнадцать лет спустя он мог уже точно сказать, откуда придет опасность. Роман об атомном веке — это была счастливая находка для Уэллса. Многие туманные догадки дней его юности теперь обретали конкретность. Вряд ли для самого Уэллса «Освобожденный мир» был фантастикой. Это была книга конкретных предсказаний.

Мысли Уэллса о широком применении в сравнительно недалеком будущем атомной энергии могут показаться чрезвычайно смелыми, если сравнить их с тем, что говорили ученые двадцать и более лет спустя. Эрнст Резерфорд, который в 1903 году создал совместно с Фредериком Содди теорию радиоактивности, а в 1919 году осуществил первую искусственную ядерную реакцию, осенью 1933 года, выступая на годичном собрании Британской ассоциации, назвал вздором всякие разговоры о возможности получения атомной энергии в больших масштабах. Нильс Бор в 1939 году доказывал, что практическое применение процессов деления невозможно. Правда, были и оптимисты. Лео Силард уже в 1934 году пришел к мысли о возможности цепной реакции, но взять патент на свое открытие, сделав его тем самым общедоступным, отказался. Много позже он рассказал, как пришел к такому решению. В 1932 году в Германии был издан немецкий перевод «Освобожденного мира», и Силард, прочитав у Уэллса о возможных последствиях своего открытия, предпочел его похоронить. Правда, сам Уэллс к этому времени уже не верил в скорую реализацию своих предсказаний. Когда он писал «Освобожденный мир», еще не выяснилась вся сложность проблемы. В 20-е же годы Уэллс в романе «Тайники души» заявил, что атомную энергию удастся получить лишь через четыре тысячелетия.

Главным источником Уэллса в работе над «Освобожденным миром» была книга Фредерика Содди (1877–1956) «Разгадка радия» (1908). Это была первая в мире популярная книга о перспективах использования атомной энергии. «Человеческая раса, которая научилась бы превращению энергии, мало нуждалась бы в том, чтобы зарабатывать хлеб свой в поте лица своего, — писал он. — Судя по тому, чего добились наши инженеры, 239 располагая сравнительно ограниченными источниками энергии, она могла бы освоить пустыни, растопить полюса и превратить всю землю в эдемский сад, озаренный улыбкой».

Фредерик Содди дожил до хиросимского взрыва. Он умер в 1956 году академиком и Нобелевским лауреатом, но в последние годы занимался уже не только физической химией, но и вопросами социологии и политэкономии.

Незадолго до того, как должна была взорваться бомба над Хиросимой, семь чикагских ученых направили петицию военному министру США, в которой пытались убедить его отказаться от атомной бомбардировки Японии. Они писали, что наука уже не способна оградить человечество от атомной опасности. Для этого необходима новая политическая организация мира.

Уэллс заявил об этом еще в 1913 году.

«Освобожденный мир» задуман как грандиозная история борьбы человечества за энергию, борьбы за знания, открывающие великие кладовые природы. Роман начинается с истории дикаря, возмечтавшего поймать солнце, и кончается историей человека XX века, готовящегося к межпланетным полетам. История краха капитализма, описанная в романе, — необходимый эпизод в движении человечества к счастью.

«Величайшим из романов Уэллса» назвал «Освобожденный мир» Фредерик Содди; «книгой, поистине всеобъемлющей» назвал его Синклер Льюис. «Освобожденный мир» действительно был всеобъемлющей книгой. Уэллс высказал в ней все, что думал о будущем человечества, наиболее полно выразил свой взгляд на мир и человека. Понятно, что в нем не могла не отразиться и ограниченность взглядов Уэллса. Многое он угадал верно. Других его мыслей история просто не успела еще подтвердить. Но одно место в его книге она успела уже опровергнуть. Речь идет о том, кто кончит войну и повернет человечество на путь социализма. Когда мировая анархия достигнет предела, рассказывает Уэллс (совсем в духе романа «В дни кометы»), образуется мировое правительство из бывших королей, президентов и просто умных людей, которое сумеет извлечь уроки из случившегося. Сначала они попытаются восстановить общество на старых основаниях, но очень скоро объективный ход событий подтолкнет их к тому, чтобы принять социалистическую доктрину. Их поддержит общественное мнение, потому что люди на собственном горьком опыте поймут, что в социализме — единственный путь к спасению. Создание мирового государства, согласно Уэллсу, натолкнется на активное сопротивление, но вот социализм придет как-то сам собой. Увы, мы уже знаем, что никогда ничего подобного не случалось: создание нового общественного строя — дело труднейшее.

«Повесть о человечестве» — назвал Уэллс в подзаголовке «Освобожденный мир». Повесть о человечестве — не о людях. Люди здесь появляются мимоходом. Они словно на мгновение вырваны из общего полумрака карманным фонариком автора и остаются в луче света лишь до тех пор, покуда хватит питания от крошечной батарейки. Машинистка в главном штабе в Париже, на чьих глазах погиб этот город, пилот, летящий с заданием бомбить Берлин, дамский портной, негодующий, что он не может вернуться в оцепленный войсками Париж, где теперь каждый камень излучает смерть… Иногда эти зарисовки великолепны. Солдат в окопе смотрит на кровавый обрубок, оставшийся от его руки, и вдруг осознает всю глупость и подлость войны: ведь это его правая рука, которой он мог столько сделать, столько построить, — умная рука человека! Так проклята будь война! Это проклятье войне, выкрикнутое с болью и гневом рабочим, сравнимо только с иными местами из романа Барбюса «Огонь». Но таких эпизодов в романе немного.

К «Освобожденному миру» трудно подходить с традиционными мерками. С подобной точки зрения он не слишком удачен, и то, что он не имел широкого читательского успеха, — никак не случайность. И все же за теми, кто высоко его ставил, была своя правда, только лишь высказанная раньше, чем она смогла пробиться к широкому общественному сознанию. Время в полной мере понять эту правду пришло лишь в самые последние десятилетия. И здесь стоит вернуться к статье Ю. Карякина, по мнению которого «угроза гибели рода человеческого породила категорический императив, требующий сегодня сделать «последние» вопросы гуманистического идеала самыми первыми: вопросы философские, «вечные», — социальными, политическими, неотложными; вопросы, казавшиеся абстрактными, — самыми конкретными; вопросы, традиционно переживаемые в одиночестве великими умами и сердцами человечества, — вопросами масс, вопросами для всех и каждого. Происходит великая спасительная демократизация великих вопросов (не путем снижения их уровня, а путем возвышения людей к ним)».

Реальная опасность