Купер снова поднял взгляд от экрана компьютера.

— Мы уже получили пару ответов из ассоциаций часовщиков. Никаких сведений о Джеральде Дункане… Минутку, здесь сообщение из Интерпола… Тоже ничего… И никаких сведений о нем в базах данных полиции Среднего Запада.

Зазвонил телефон Селлитто. Он взял трубку и несколько минут разговаривал. Во время разговора он мрачно смотрел на Винсента. Закончив разговор, Селлитто обратился к нему:

— Муж вашей сестры.

Винсент нахмурился:

— Кто?

— Муж вашей сестры.

Винсент отрицательно покачал головой:

— Нет, вы, должно быть, ошиблись. Моя сестра не замужем.

— Она замужем.

Глаза Винсента расширились.

— Салли Энн замужем?

С отвращением взглянув на Винсента, Селлитто сообщил Райму и Дэнс:

— Она была слишком расстроена и не стала сама звонить. Вместо нее позвонил ее муж. Тринадцать лет назад этот парень, Винсент, запер ее в подвале их дома на целую неделю, когда мать и отчим уехали куда-то проводить медовый месяц. Он связал ее… свою собственную сестру… и несколько раз изнасиловал. Ему было пятнадцать, ей — тринадцать. Он отбыл срок как малолетний преступник и после психотерапевтического лечения освобожден. Данные были засекречены. Поэтому мы и не получили по нему никакой информации.

— Замужем, — прошептал Винсент, и его лицо приобрело пепельный оттенок.

— С тех пор она постоянно проходит курсы лечения от депрессии и других расстройств. Его несколько раз задерживали за преследование сестры, поэтому ей удалось добиться для него судебного запрета на встречи с ней. В течение последних трех лет он пытается поддерживать контакт с ней посредством писем, которые периодически ей посылает.

— Он ей угрожает? — спросила Кэтрин.

— Нет, — пробормотал Селлитто. — Это любовные письма. Он хочет, чтобы она переехала к нему и жила с ним.

— Ну и ну! — произнес невозмутимый Мэл Купер.

— Иногда он писал кулинарные рецепты на полях. А порой делал порнографические зарисовки. Его зять сказал, что они готовы сделать все, что угодно, чтобы засадить этого парня в тюрьму до конца его дней. — Селлитто бросил взгляд на двух патрульных полицейских за спиной у Винсента и, не скрывая отвращения, произнес: — Уведите его отсюда.

Полицейские помогли Винсенту подняться на ноги и повели его к двери. Он едва мог передвигать ноги, настолько он был потрясен.

— Как могла Салли Энн выйти замуж? Как она могла так со мной поступить? Мы должны были навеки остаться вместе… Как она могла?

14.48

Происходящее напоминало штурм средневекового замка.

Сакс, Бейкер и Пуласки присоединились к группе Боба Хауманна за углом церкви в неописуемо грязном районе Челси. Группы быстрого реагирования разместились в разных частях близлежащих улиц, стараясь не бросаться в глаза.

Двери церкви были совсем небольшие, их размер едва удовлетворял требованиям пожарной безопасности. Большую часть окон закрывали стальные решетки. Конечно, перечисленные особенности здания затруднили бы Джеральду Дункану возможность побега, но и полиции было нелегко там развернуться. Это увеличивало вероятность того, что убийца расставил какие-то ловушки на выходах или поджидает где-то с оружием. Каменные стены в два фута толщиной усиливали опасность, так как термальное и акустическое поисковое оборудование здесь было совершенно бесполезно. Дать безошибочный ответ, находится ли преступник внутри здания, они не могли.

— Каков наш план? — спросила Амелия, стоявшая рядом с Бобом Хауманном в переулке за церковью.

Деннис Бейкер находился рядом с ней. Он постоянно держал руку на пистолете. Его взгляд нервно перебегал с одной стороны улицы на другую, с тротуара на окна, из чего Амелия сделала вывод, что он либо уже очень давно не участвовал в тактической операции, либо вообще не знает, что это такое. Она все еще не могла простить Бейкеру слежки, которую он устроил за ней. И своим явным страхом он вызывал у нее только презрение.

Рон Пуласки тоже был неподалеку, и его рука лежала на рукоятке «глока». Он тоже нервно переминался с ноги на ногу, пристально вглядываясь в величественное, но пришедшее в запустение здание.

Хауманн объяснил, что группы начнут штурм здания через все входы, предварительно взорвав двери. Другого выбора не было. Двери слишком толстые для тарана, хотя по взрыву Дункан сразу поймет, что происходит, и успеет приготовиться к обороне внутри здания. Интересно, что он станет делать, когда услышит грохот и шаги полицейских внутри? Решит сдаться?

Многие преступники сдаются в подобной ситуации.

А некоторые нет. Они либо впадают в панику, либо из последних сил хватаются за безумную идею, что смогут пробиться сквозь кордон из дюжины вооруженных полицейских. Райм уже успел рассказать о мотиве, который двигал Дунканом. И Амелия прекрасно понимала, что такие люди, как правило, не сдаются.

Амелия находилась у бокового выхода вместе с одной из групп Боба Хауманна, а Бейкер и Пуласки оставались выше по улице у командного пункта вместе с самим Хауманном.

В наушники она услышала голос командира:

— Оборудование для проникновения в здание готово… Руководители групп, сообщите о готовности.

Командиры групп «А», «В», «С» рапортовали о готовности. Раздался хриплый голос Хауманна:

— Начинаю отсчет… Пять, четыре, три, два, один.

Три оглушительных взрыва одновременно выбили все двери. Вокруг включились сирены автомобилей, в ближайших зданиях зазвенели окна. Полицейские ринулись внутрь.

Сразу же стало ясно, что их беспокойство относительно возможных укреплений и ловушек внутри не оправдалось. Но и успешным в полном смысле слова штурм назвать было нельзя, так как после обыска церкви они пришли к выводу, что Часовщик либо невиданный счастливчик, либо снова каким-то загадочным образом предчувствовал их приход. В здании его не было.

— Рон, проверь здесь.

Амелия стояла на пороге крошечной кладовой в верхней части церкви.

— Странное местечко, — откликнулся молодой полицейский.

Они смотрели на ряд луноликих часов, выстроившихся вдоль каменной стены. Лица взирали на вошедших с загадочным выражением, не совсем с улыбкой, не совсем со злобой, а так, словно они в точности знали, сколько времени отмерено вашей жизни, и с удовольствием отсчитывали ее мгновения вплоть до самого последнего.

Все они громко тикали. От этого звука нервы Амелии напряглись до предела.

Она насчитала пять часов. Значит, одни он забрал с собой.

«Сжечь ее…»

Пуласки тем временем уже надевал свой «Тайвек» и пристегивал «глок» поверх комбинезона. Они с Амелией поделили между собой помещение церкви: она собиралась провести осмотр той его части, где, как им было известно, жили оба мужчины; а Рон должен был заняться первым этажом.