С этими словами, отряхнув воду с рук, Джимми исчезает, словно призрак.

— Послушай, — рассудительно промолвила Трепп, — Кадмин должен побывать в резервуаре, чтобы загрузиться в искусственную оболочку. По моим оценкам, пройдут почти целые сутки, прежде чем он хотя бы узнает, удалось ли ему тебя убить.

— Если он уже не успел загрузить своего двойника.

— Это исключено. Не забывай вот о чем. Кадмин расстался с Кавахарой. Понимаешь, теперь у него уже нет средств на подобные штучки. Ему приходится действовать на свой страх и риск, а поскольку за ним охотится Кавахара, его можно считать отработанной фигурой. Вот увидишь, не сегодня-завтра с Кадминым будет покончено.

— Кавахара будет держать его столько, сколько потребуется, чтобы давить на меня.

— Ну да, конечно. — Трепп смущенно уставилась в бокал. — Наверное, ты прав.

Потом было ещё одно место, называющееся «Кабель» или как-то ещё в таком роде. Стены там были обиты разноцветными проводниками, из распоротых оболочек которых прядями жестких медных волос торчали тщательно уложенные дизайнерами провода. В стойке бара через равномерные промежутки располагались крюки, обмотанные тонкой проволокой, оканчивающейся сверкающими серебряными микроразъемами. В воздухе под потолком висел огромный голографический штекер и разъем, судорожно сливавшиеся в соитии под навязчивый ритм, заполняющий помещение словно вода. Время от времени электронные компоненты, казалось, превращались в половые органы, но, быть может, это было следствием галлюцинаций, вызванных тетраметом.

Я сидел у стойки, и рядом с моим локтем в пепельнице дымилось что-то сладкое. Судя по ощущению липкости в легких и горле, я курил эту дрянь. Бар был полон людьми, но меня не покидала странная уверенность, что я здесь один.

У стойки сидели и другие посетители, подключенные к разъемам на тонкой проволоке. Под опущенными веками дергались глазные яблоки, губы изгибались в мечтательных улыбках. Среди них была и Трепп.

А я был один.

В отшлифованную внутреннюю поверхность моей головы стучалось что-то похожее на мысли. Взяв сигарету, я угрюмо затянулся. Сейчас не время для размышлений.

Не время для…

Вирусная атака!!!

…размышлений.

У меня под ногами мелькали улицы, как мелькали развалины Инненина под армейскими ботинками Джимми де Сото, жившего в моих сновидениях. Так значит, вот как он это делает!

Женщина с алыми губами…

Наверное, ты не можешь…

Что? Что???

Разъем и штекер.

Пытаюсь тебе кое-что сказать…

Не время для…

Не время…

Не…

Мысль ускользает подобно тому, как устремляется в водоворот вода, что смывала с рук Джимми, кровь и грязь, стекавшие в сливное отверстие раковины…

Ускользает снова.

Но мысль была неотвратима как рассвет и все же нашла меня на рассвете на белых каменных ступенях, ведущих вниз, к чёрной воде. Вдалеке, за водой, смутно маячили какие-то величественные сооружения. В быстро сереющей темноте я мог различить деревья. Мы находились в парке.

Трепп оперлась на моё плечо и предложила зажженную сигарету. Машинально затянувшись, я выпустил дым через обмякшие губы. Трепп присела на корточки рядом. В воде у наших ног плеснула невероятно огромная рыбина. Я слишком вымотался, чтобы как-то реагировать на её появление.

— Мутант, — заметила Трепп.

— То же самое можно сказать и про тебя.

Обрывки разговора далеко разнеслись над водой.

— Болеутоляющие тебе не нужны?

— Возможно. — Я проанализировал состояние своей головы. — Нужны.

Трепп молча протянула упаковку пестрых капсул.

— Что ты собираешься делать?

Я пожал плечами.

— Вернусь назад. Займусь тем, что мне приказано.

По дороге из аэропорта я трижды сменил такси, каждый раз расплачиваясь наличными, и наконец поселился в круглосуточной ночлежке в Окленде. Тем, кто следил за мной с помощью электроники, придется изрядно потрудиться, чтобы меня найти, и я был уверен (в разумных пределах), что физического «хвоста» тоже не было. Это уже походило на манию преследования — в конце концов, сейчас я работал на «плохих», а у них не было причин организовывать слежку. Но мне не понравилось насмешливое замечание Трепп: «Будем держать связь», брошенное на прощание в аэропорту Бей-Сити. К тому же я пока не мог сказать с полной определенностью, чем именно собираюсь заняться. А раз этого не знал я, естественно, мне не хотелось, чтобы об этом узнал и кто-то ещё.

Номер ночлежки был подключен к семистам восьмидесяти шести каналам кабельного головидения, голографическая порнуха и выпуски новостей рекламировались на переключенном в режим ожидания дисплее. Самоочищающаяся двуспальная кровать на шарнирах пахла дезинфицирующими средствами, а душевая кабинка начинала отходить от стены, к которой была приклеена эпоксидкой. Я выглянул в грязное окно. В

Бей-Сити царила полночь; моросил мелкий дождик. Предельный срок встречи с Ортегой подходил к концу.

Окно выходило на покатую крышу из фибробетона, до которой было метров десять. Ещё ниже находилась мостовая. Над головой выступающий пагодой верхний уровень прикрывал широким навесом нижние этажи и улицу. Закрытое пространство. После недолгих колебаний я выдавил из упаковки последнюю капсулу от похмелья, полученную от Трепп, и, проглотив её, как можно бесшумнее открыл окно, перелез через подоконник и повис на руках. Несмотря на то, что я вытянулся во весь рост, вниз предстояло падать почти восемь метров.

«Вернись к первобытному примитивизму». Куда уж примитивнее, чем вылезать из окна отеля посреди ночи.

Помолившись о том, чтобы крыша оказалась такой же прочной, какой казалась с виду, я разжал пальцы.

Упал на покатую крышу так, как нужно, перекатился набок и тотчас же обнаружил, что мои ноги снова зависли над пустотой. Поверхность была прочной, но скользкой, словно свежие волокна беллахлопка, и я начал быстро сползать к краю. Я цеплялся о кровлю локтями, тщетно ища опоры, но все же сорвался с острого края крыши, едва успев ухватиться за него рукой.

До мостовой десять метров. Какое-то время я висел на одной руке, чувствуя, как крыша выскальзывает из пальцев и пытаясь определить: не встретятся ли мне на пути непредвиденные препятствия в виде мусорных баков или припаркованных машин. Затем оставил это бесплодное занятие и полетел вниз. Мостовая стремительно надвинулась и ударила что есть силы. Однако столкновение не оказалось усугублено ничем острым, и, перекатившись набок, я не налетел на ряд мусорных баков. Встав, я метнулся в ближайшую тень.