И парни с готовностью проходили через все это. Без единого смешка! Страсть начальства к астронавтике была ничто по сравнению со страстью самих молодых пилотов. У Эдвардса всегда имелись точные координаты на карте вершины пирамиды нужной вещи. И теперь это был лишь еще один шаг на пути вверх. Эти ребята проходили через школу Чака Йегера, чтобы получить билет в Хьюстон.

Чары космической программы были так сильны, что больше против нее не выдвигалось никаких возражений. В дополнение к возможностям получить славу, почести и стать знаменитостью все новички видели кое-что еще. Это «кое-что» просто сияло в небе. О нем говорили за кружкой пива в каждом офицерском клубе на каждой воздушной базе страны. Это была Жизнь Астронавта. Молодые знали о ней все. Она существовала выше радуги, в Хьюстоне, штат Техас. Контракт с журналом «Лайф»… Двадцать пять тысяч долларов в год в дополнение к жалованью… настоящие коттеджи в пригороде, построенные на заказ… Никаких тебе унылых лачуг с крышами из асбеста или дерна, качающихся от песчаных бурь… бесплатные «корветы»… вкуснейшие бесплатные обеды по всей Америке… и аппетитнейшие девчушки! Стоило только протянуть руку! Именно так! Настоящая запретная мечта «летучего жокея» о привилегиях воплощалась в жизнь, и все эти новички ожидали ее, как люди, верящие в чудеса…

Кое-кто из опытных пилотов покачивал головой. Если человек повсюду мог получить свою долю, значит, мир еще не подходит к концу. Но мечтать об этом проклятом воздушном цирке… А еще хуже, конечно, был контракт с «Лайф», потому что ставить работу летчика-испытателя на коммерческую основу означало лишь напрашиваться на неприятности. Если у человека была возможность летать на машинах стоимостью во много миллионов долларов, если ему удавалось оставить след в истории, это была и так, с их точки зрения, более чем достаточная компенсация.

Йегер летал на Х-1 за обычное жалованье, 283 доллара в месяц. Для него этого было достаточно. Он довольствовался тем, что ему принадлежало в этом мире, и не просил большего.

А что все это значило для молодых парней? Вероятно, не очень много. Даже то, что проект «Х-15» переживал свои лучшие времена и все это видели, не изменило новый порядок вещей. В июне Джо Уокер на Х-15 достиг скорости 5,92 Маха, или 4104 мили в час, что подвело проект вплотную к намеченной оптимальной скорости – «выше 6 Мах». В июле Боб Уайт поднялся на 314 750 футов, или 59,6 мили, причем 9,6 мили пришлось на космос (отметка «пятьдесят миль» теперь официально считалась границей космоса), что значительно превысило цель проекта – двести восемьдесят тысяч футов. Эти и другие, менее зрелищные, полеты на Х-15 обеспечивали данные о перегревании (из-за воздушного трения) и устойчивости, на которых в будущем должна была основываться конструкция всех сверхзвуковых самолетов – как коммерческих, так и военных. Ракета XLR-99, которой был оснащен Х-15, давала пятьдесят семь тысяч фунтов тяги, система «Меркурий – Редстоун» – семьдесят восемь тысяч, «Меркурий – Атлас» – триста шестьдесят семь тысяч. Вскоре должен был появиться Х-20 с ракетой «Титан-3» – два с половиной миллиона фунтов тяги: первый корабль, который во время орбитального полета от начала и до конца будет управляться пилотом. Пилот сможет посадить его где угодно, избегая огромных затрат и опасностей океанских спасательных операций «Меркурия», где были задействованы авианосцы, разведывательные самолеты, вертолеты, водолазы и запасные корабли, расставленные почти по всему миру.

У курсантов Йегера имелся шанс пережить нечто очень напоминающее подобное космическое пилотирование. Они отправлялись в учебные полеты на F-104. Это был истребитель-перехватчик, построенный как конкурент МиГ-21, над которым сейчас работали русские. F-104 достигал пятидесяти футов в длину и имел очень тонкие крылья длиной всего семь футов каждое, установленные в задней части фюзеляжа, близко к хвостовому узлу. Пилот и его напарник сидели в носовой части. Истребитель F-104 был построен для скоростного боя, и этим все сказано. Он мог подниматься на скорости выше 1 Маха и достигать в горизонтальном полете 2,2 Маха. Чем быстрее он шел, тем был устойчивее; правда, на низких скоростях самолет оказывался неустойчивым и слишком чувствительным к рычагам управления, с дурной тенденцией срываться в крен, а затем – во вращение и штопор. А на скорости планирования казалось, что истребитель просто собирается рухнуть вниз, как кусок трубы. Поупражнявшись на тренажере F-104, курсанты Йегера поднимали корабль на высоту в тридцать пять тысяч футов, развивая скорость до 2 Мах, а затем наклоняли его под углом в сорок пять градусов и пытались «проделать дырку в небе». Перегрузки вдавливали их в кресла, самолет взмывал вверх, словно снаряд, бледно-синее небо становилось сине-черным, потом перегрузки исчезали, и они плыли по верхушке дуги, на высоте примерно в семьдесят пять тысяч футов, в молчании и невесомости, – братья знали, что это такое!

…А молодежь считала это забавным. Если уж вам не суждено стать астронавтом, то можно, конечно, полетать на Х-15 или Х-20…

Йегер любил устраивать со своими курсантами шуточные воздушные бои, просто чтобы… набирались опыта. Лишь очень немногие из них бывали в бою, и они почти ничего не знали о критических пределах истребителя при выполнении сложных маневров. Они представляли, где находилась «оболочка конверта», но не имели ни малейшего понятия, как ее немного растянуть… не порвав при этом. Йегер регулярно читал курсантам нотации, но они воспринимали это как должное. В те дни путь к вершине, то есть к званию астронавта-испытателя, подразумевал, что нужно делать большие успехи во многом, но не быть при этом «чертовски горячим», как называли это пилоты за кружкой пива. Баланс летных навыков и техники – вот что главное. Дублер Джо Уокера в проекте «Х-15», Нил Армстронг, был типичным представителем этой новой породы. Немногие могли оценить Армстронга. Светлые волосы, подстриженные «ежиком», и маленькие бледно-голубые глаза В его лице не было ни одной запоминающейся черты, а выражение лица практически никогда не менялось. Если вы о чем-то спрашивали Армстронга, то он просто таращился на собеседника этими бледно-голубыми глазами; вы уже собирались повторить свой вопрос, думая, что он его не понял, и тут – щелк! – парень разражался длинной, спокойной, отлично построенной и продуманной фразой, касавшейся анизотропных функций, траекторий для многократного воздушного боя или еще чего-то, о чем вы его спрашивали. Казалось, во время заминок с ответом данные поступали в его внутренний компьютер. В прошлом году Армстронг как раз готовился к взлету на Х-15 со дна высохшего озера, когда Йегер, как руководитель летных испытаний, заявил, что дно озера слишком тинистое из-за прошедших дождей. Армстронг ответил, что метеорологические данные о ветре и температуре указывают на возможность взлететь и с такой поверхности. Йегеру позвонили из НАСА, попросили его на небольшом самолете отправиться на озеро и произвести осмотр почвы.

– Ну уж нет, – сказал он. – Я летаю над этими озерами уже пятнадцать лет и знаю, что они тинистые. Я не собираюсь отвечать за поломку самолета военно-воздушных сил.

Тогда, быть может, он полетит туда на самолете НАСА? Нет, отказался Йегер, за такую поломку он тоже отвечать не собирается. Наконец было решено, что он полетит на заднем сиденье, а за рулем будет Армстронг, на которого ляжет вся ответственность. Как только они приземлились, Йегер сказал, что тина забьет шасси намертво. Так и случилось. Теперь они безнадежно застряли в тине, а гряда холмов блокировала радиосвязь с базой.