Капитан слышал зов. Чувствовал, как сила растет в нем вместе с жаждой крови. Сейчас все решится. Надо лишь потянуть еще немного времени.

Полковник сердито посмотрел на него.

– Но мы не выиграем в количестве потерь, – проговорил он. – Из ста человек можно выкосить гораздо больше, чем из сорока.

– Здесь две тысячи солдат. Минус сотня, и мы убьем двух зайцев одновременно – добьемся легкой победы и сохраним больше жизней, чем предполагаем, – настаивал капитан, понимая, насколько глупо это звучит.

Полковник снова переключил свое внимание на солдат.

– Где вы взяли этих клонов?

– Собрали по островам. Объединили гарнизоны, вернее то, что от них осталось, – ответил Паккард. – Что-то не так?

– Да вроде все в норме. Вот только… я вижу одинаковые лица.

– Это исключено, – поспешил заверить капитан. – Фабрика…

– Исключено? Посмотрите на крайнего солдата в первом ряду, – перебил Кертис. – И сравните его с…

Он повернулся спиной к Паккарду и начал водить пальцем по рядам. Воспользовавшись моментом, капитан достал пистолет и, направив ствол полковнику в затылок, нажал курок.

Хлопнул выстрел. Пуля, вопреки расчетам, вошла в череп немного выше его основания и не убила Кертиса мгновенно. Полковника развернуло, и тот с удивленными глазами повалился на спину, указывая на Паккарда пальцем.

Да, в это время капитан был точной копией «крайнего солдата в первом ряду».

В этот момент один из клонов вскинул автомат и дал очередь по стоявшим рядом сослуживцам. Его примеру последовали еще насколько «человек».

Брызгами полетела кровь и куски плоти. Уцелевшие среагировали по-разному: кто-то бросился бежать или попытался отползти в сторону от начавшегося кошмара, кто-то решил оказать сопротивление. Но никто не успел не то чтобы улизнуть, а даже открыть ответный огонь. Через несколько минут все закончилось.

Из двух тысяч солдат на плацу остались лишь три сотни перепачканных кровью Хэнсов Хьюстонов… и гора трупов.

Послышались выстрелы внутри мобильных домиков. Где-то «заговорила» зенитка. Затарахтел пулемет. Потом все стихло. Вся расправа заняла четверть часа.

Оборотни спешно покинули базу и направились вглубь острова для воссоединения с основными силами, прихватив с собой всю технику и оружие.

* * *

– Что вы делаете, сэр? – задал вопрос старший пилот эсминца «Агама», подойдя к своему креслу и застав за штурвалом капитана Джейсона Стоуна.

– Отойдите в сторону, Бриггс, – приказал Стоун, не поворачиваясь.

Пилот сделал шаг назад и, бросив взгляд на обзорный экран, заметил, как в поле зрения вплывает громадная туша орбитального крейсера «Голока». Корабль находился в опасной близости и никак не реагировал на вторжение в «личное пространство». Датчики же «Агамы» тревожно пищали всеми голосами и выводили предупреждающие сообщения на мониторы.

«Голок» своим поведением вызывал вполне обоснованное беспокойство. Он не слал запросов, не отвечал на сигналы, посылаемые автоматикой эсминца, короче говоря, по всем признакам был мертв, хотя двигатели работали, и работали ровно.

Капитан Стоун подвел «Агаму» настолько близко к орбитальному крейсеру, что, оказавшийся не у дел пилот, мог даже разглядеть тени, мелькающие в иллюминаторах «Голока».

В эту секунду несколько грозного вида солдат вошли на мостик. Во время срабатывания шлюза Бриггс услышал выстрелы, доносящиеся из соседних отсеков. Неясное чувство беспокойства, посетившее его в момент, когда он застал капитана за штурвалом, заметно усилилось. Отчасти из-за того, что ситуация постепенно выходила за рамки его понимания, а неизвестность, по своему определению, должна пугать.

Она и пугала.

Бриггс вытер тыльной стороной ладони капли пота, выступившие на лбу.

– При всем уважении, сэр… – подал он голос, но его перебил хлопок, раздавшийся за спиной.

Пилот вздрогнул.

Капитан даже глазом не повел. Прозвучало еще несколько выстрелов. Меньше чем за минуту почти весь экипаж, находящийся на мостике, за исключением Бриггса, был перебит. Остались лишь вошедшие солдаты, пара техников, мгновенно преобразившихся и воспрявших духом, и сам капитан. Они стали переговариваться на как будто знакомом, но непонятном наречии. Их язык, казалось, был похож на все языки обитаемого мира одновременно.

Затем Стоун произнес:

– Займите место второго пилота, Бриггс.

– Это, что, мятеж? – спросил тот, понимая, что если ослушается, то разделит участь остальных.

– Это называется заговор, – ответил капитан спокойно. – Садитесь и не задавайте лишних вопросов.

Бриггс сел в кресло, рискнув обернуться. К своему удивлению, он заметил, что лица солдат и оставшихся на мостике техников абсолютно одинаковы.

«Это не заговор, – промелькнуло в его, отказывающейся верить происходящему голове. – Скорее, вторжение».

Он снова вытер пот со лба, на этот раз воспользовавшись воротом собственной рубахи.

– Автоматика отказывается работать при такой «угрозе», – произнес Стоун, кивнув на «Голока», закрывающего уже весь обзор. – Переходите на ручное управление и держите корабль ровно… И не вздумайте геройствовать.

В этот момент к пилоту подошел солдат и упер ему в затылок дуло пистолета. Бриггс и не думал геройствовать, хотя мысль «спасти» положение и стать героем, пусть даже посмертно, немного грела душу.

– Поворачиваем, – приказал капитан, – и идем вдоль борта.

– Так точно, – тихо ответил пилот, намеренно опустив слово «сэр».

Затем Стоун произнес несколько фраз по внешней связи. Бриггс отметил, как они похожи на все фразы обитаемого мира одновременно. Еще он обнаружил, что капитан тоже стал одного лица вместе с остальными.

Пилот даже не пытался найти объяснение происходящему. Все, что он видел, превосходило многократно его знания, опыт и воображение.

«Агаму» пробила дрожь. Все бортовые турели «заговорили» одновременно. Заряды, выпущенные из них, буквально вспороли обшивку крейсера. Бриггс видел, как вспыхивает и гаснет свет в иллюминаторах «Голока», как воздух, вылетающий из отсеков, выносит в космос все незакрепленное оборудование, обломки и битое стекло. Ему казалось, что он даже слышит рев сирены и крики раненых. В дополнение к этой картине в обзорном экране промелькнуло несколько растерзанных тел, разлетающихся по космосу, которые автоматика успела засечь и идентифицировать как «белковые соединения».

Затем последовал ракетный залп. Заряды проникали внутрь крейсера и разрывались, выворачивая из его тела целые конструкции. Пулеметы переключились на летящие в сторону эсминца крупные обломки.

– Малый вперед, – скомандовал капитан.

Бриггс выполнил команду почти машинально. Его состояние было близким к шоку, но он старался держать себя в руках.