Мелисса все держалась за руку Миши и что-то со сладкой улыбочкой щебетала. Миша тоже в ответ улыбался. А мне-то что?

Ко мне подошел Денис:

— Похоже, тут красивый зимний сад, хочешь прогуляться?

Конечно, я хотела. С ним — хоть на край света. Мы, правда, и так только что вернулись чуть ли не с края.

Оранжерея примыкала к дому с левой стороны, я видела ее стеклянные стены, наполовину скрытые за деревьями, когда только приехала в поместье с Мишей. Выйти туда можно было прямо из гостиной.

В оранжерее было тепло, немного сыро, пахло землей и легким ароматом цветов. Стеклянный арочный потолок уходил этажа на три ввысь — видимо, на всю высоту дома. Но, хотя он был невероятно высок, некоторые пальмы все равно упирались в него макушками. Да. Потому что тут росли пальмы. И с них свисали лианы. А еще здесь какие-то деревья цвели белыми мелкими цветами. Похоже, это их аромат витал в воздухе.

Мы пошли по выложенной камнем дорожке, я восхищалась садом, Денис изредка поддакивал. И вдруг за поворотом дорожки, скрываемая прежде густыми высокими кустами, объявилась новогодняя разряженная елка. Я ее узнала. Это та елка, которая прилагалась к апельсину, впервые наколдованному мною.

— Елка? — удивился Денис.

— М-да, странно, — сказала я. — Наверное, они тут Новый год обычно празднуют.

— В зимнем саду?

— Ну да. Как бы… на природе.

— Интересная традиция, — проговорил Денис.

— Да уж.

— И этикетка тут какая-то висит, — Денис наклонился к игольчатой ветке.

Этикетка??

Денис взял в руки картонный квадратик и прочел:

— Первое колдовство Виктории Пешкиной в должности главы клана… Хм. — Он поглядел на меня.

— Правда? — Я смотрела на этикетку. Вот ведь. Сентиментальная бабуся. Теперь не отвертишься. — Н-ну. Может быть. Я не помню.

И вовсе не первое. Первым была роза, сделанная из бокала.

Денис только улыбнулся молча и пошел себе дальше.

Дорожка привела нас к круглому фонтану, в котором плавали цветущие лотосы и мелькали в глубине большие золотисто-оранжевые рыбы.

Возле фонтана мы остановились, и Денис предложил присесть на деревянную скамейку напротив.

Мы сели и замолчали. Я задумалась о том, как мне теперь устраивать свою жизнь — в смысле, одной. И в смысле, с очень большими деньгами. Ведь все поменяется.

Денис откашлялся и сказал:

— Знаешь, мы знакомы всего два дня, но я…

Только я навострила уши, приготовившись выслушать пылкое признание в любви, как на улице раздался оглушительный автомобильный гудок, от которого слегка задребезжали стекла. Потом еще один. Потом кто-то, похоже, просто уселся на руль и на клаксон соответственно.

Я закрыла уши руками.

Денис по другой дорожке побежал к двери, ведущей на улицу. Я поспешила за ним.

Когда мы вышли, то увидели большой белый автобус перед крыльцом. Сигнал выключился, дверь водителя хлопнула, и из-за автобуса вышла алая Жасмин.

— Ну! — крикнула она, мчась к Денису. — Вот, я их привезла!

В больших обзорных окнах автобуса я увидела прилепившиеся к стеклам лица преступной семьи Реймс. Тетушки, бабули, девушки и те две девчушки глядели на нас. Мужчины, похоже, уступили дамам все сидячие места.

— Ну так выпустите их! — сказал Денис.

Жасмин хмыкнула и, недовольно надув и без того толстые губы, вернулась в автобус.

Передние и задние двери с лязгом разошлись, и бедные арестованные стали выходить.

Мужчины так и остались в смокингах. А вот дамы… Вместо блестящего атласа и таинственного шикарного бархата на них были непонятные балахоны из какой-то рогожки или даже мешковины. Подпоясаны дамы были веревками, а на ногах красовались… лапти!

— Это у них что, арестантские робы, что ли? — спросила я Дениса тихо.

Денис засмеялся:

— Нет. Одежда для шабаша. По традиции.

Я вспомнила, что говорил Денис в самолете. Что ведьмы Реймс провели шабаш, и Жасмин их за это арестовала.

Но, похоже, кое-кому было плевать на традиции. Среди серо-невнятной толпы сияло золотое парчовое платье Далии.

Золотая Далия подскочила к Жасмин и закричала:

— Вы собираетесь снимать с нас эти мерзкие браслеты?

И правда, я заметила на левых запястьях дам красные браслеты «Превед», такие же, как у Мелиссы.

Жасмин оглянулась на Дениса, тот уже шагал к автобусу:

— Снимай со всех, кроме Далии Георгиевны.

— Что-о? — взревела Далия.

— Вызывать существа, исполняющие желания, запрещено, — тихо сказал Бондин.

— Наверное, вам придется надеть браслет, да помитриловей, и на меня тоже, — прозвучал тихий и уверенный голос Маргариты.

Она выходила из автобуса, опираясь на любезно протянутую руку стоявшего на земле, перед лестницей, толстого краснощекого Мордациуса, того, что любит есть яичницу на завтрак.

— Придется, — с огорчением кивнул Денис.

Ничего не понимаю. А! Маргарита же снова глава клана, а потому будет отвечать за преступления Далии. Что там было за вызов джинна? Вечная ссылка в Сибирь? Или пожизненное лишение магии?

Глава клана, насколько я помню, получает половину наказания. Половина вечной ссылки — это сколько? В любом случае ужас. Тем более Маргарита не виновата.

И вообще…

— Я ведь тоже была главой клана, — сказала я. — Значит, и меня надо арестовать…

Маргарита покачала головой, подошла к нам:

— Ты была главой пять минут. Так что не мели ерунду, девочка. — И Маргарита протянула левую руку Денису.

— У меня нет с собой толстого браслета, — сказал Денис.

— Я могу сбежать, — сказала Маргарита. И вздохнула: — Только жаль будет покидать мой домик с садиком.

Боже, боже. Как же это несправедливо. И печально! И есть только один способ спасти Маргариту…

Оправдать Далию!

Но как?

Я могу взять вину на себя. Я не принадлежу к этому клану больше. У меня вообще нет клана. Я волк-одиночка. Я ведьма, которая бродит сама по себе. А значит, никто не разделит со мной наказания.

Может, у Далии были не такие уж ужасные желания… Может, за них всего лишь лишат магии навсегда. А я и так привыкла жить без магии. Но вот если Сибирь… А что… Была же я готова поехать в Сибирь с Мишей. Теперь поеду без Миши… Зато, может быть, с магией. В Сибири тоже люди как-то живут. Там ведь и города большие есть. Наверное. Как там… Сибирск. Новый. То есть Новосибирск.