Дорогой Эрве,

хорошо иногда взяться за перо и вынырнуть ненадолго из глубин виртуального мира. Не будем забывать, что изобретение письменности часто использовалось, чтобы отличить доисторические времена от исторических, примата от мыслящего существа. Не станем же от нее отрекаться и понесем ее так далеко, как только сможем. Это одна из редких ценностей, которую мы должны сохранить от этого прогнившего мира.

Надеюсь, что вы оцените качество материала, который я использую только по особым случаям. Когда-нибудь я объясню вам его происхождение. Вы посмеетесь.

Вы работали по сей день просто замечательно. Ваша самоотверженность все эти долгие месяцы, ваше терпение, ваша способность убеждать и эти идеи, которые мы разделяем вот уже целый год, отвечают моим самым смелым ожиданиям. Я не ошибся в вас.

Скоро этот мир, зараженный посредственностью, убожеством и иждивенчеством, воспламенится, а затем изменится. Эта Земля, пришедшая в упадок, должна глубинно преобразиться, возродиться на здоровых основах. Жизнь будет наконец очищена, и из семени прорастет лучшее. Человек, такой, каким мы его знаем, – худший вирус планеты. Он размножается, разрушает, исчерпывает собственные резервы, без всякого уважения, без стратегии выживания. Без нас эта планета несется прямиком к катастрофе. Нужны чистые люди, отобранные среди лучших, а остальных – следует истребить. Микробы – вот решение. Я в свое время потерпел неудачу с чернокожими. Но надо учиться на своих ошибках, и на этот раз у нас все получится. Мы вычистим всех, без различия цвета кожи, без границ.

Но прежде вы должны знать, до какой степени я рассчитываю на вас и на будущую операцию. По окончании ее вы угостите моими особыми конфетками вашего рекрута. Он становится нестабилен и опасен для нас. И сожжете бардак, служащий ему жильем. Мы не должны рисковать.

Между тем вы заслужили доступ к самым глубинным тайнам нашего мира: тем, что закрыты в Черной комнате. Там, где одни идут к свету, другие же неустанно спускаются во тьму. Там, в этих безднах, мы чувствуем себя лучше всего. Это наша территория, кладезь всех наших надежд.

Я пошлю вам сегодня же вечером через Darknet GPS-координаты, которые позволят вам добраться до Черной комнаты. Выучите их наизусть и уничтожьте. Когда вы войдете в Комнату, выйти уже не сможете. Такая ей дана власть. В первое время вы сможете смотреть, не прикасаясь. Вы будете просто зрителем, но зрителем весьма привилегированным.

Со всем моим восхищением,

Человек в черном.

Время остановилось. Бледный свет лампочки заострил два лица, углубил морщины. Сыщики переглянулись, ошеломленные этим чудовищным текстом. Бертран Казю был вне себя.

– Кремье мог сказать нам, где находится Черная комната. И он мертв.

– Это письмо – как награда. Повышение в чине. Человек в черном приглашает Кремье проникнуть в свои тайны. Бороться вместе с ним за очищение расы. Он говорит о неудаче с чернокожими, с людьми, которым нет места. Этот тип, должно быть, ставил в прошлом эксперименты над этими народами…

Казю смотрел на слова, написанные изящным почерком на том, что было когда-то человеком.

– Кремье был убит Человеком-птицей через несколько дней после получения этого письма. Если Человек в черном так его уважает, почему же его убрали? Нелогично.

Николя положил письмо на край сейфа.

– Нет, все логично. Амандина Герен назвала имя Эрве Кремье, когда была заперта в подпольной лаборатории. Человек-птица понял, что Кремье засекли, что его вот-вот возьмут. И что он может выдать его. Поэтому он его убил.

– Значит, их группа разваливается?

– Я думаю, что Человек-птица вышел из-под контроля. Наверняка все эти убийства, этот всплеск насилия ударили ему в голову. Теперь он действует один, не знает границ, и я думаю, что на этой стадии Человек в черном больше не имеет над ним власти. Он ведь и сам пишет об этом в письме: «Он становится нестабилен и опасен для нас».

Николя вздохнул. Он думал о Камиль. Распятое тело неотступно стояло перед глазами, и ему пришлось приложить все силы, чтобы сохранить самообладание.

– Он говорит в письме о GPS-координатах. В машине Кремье нашли навигатор?

– Да, в бардачке. Но в него уже заглянули – пусто.

Николя почесал подбородок, подойдя к письменному столу. Он смотрел на шариковую ручку, лежавшую справа, рядом с пачкой самоклеящихся листочков.

– GPS-координаты – штука сложная, их так просто не запомнить.

– Если он их где-то записал, то наверняка позаботился все уничтожить.

Николя осторожно приподнял пачку чистых самоклеящихся листочков, лежавших прямо перед ним.

– Не скажи. Кое-что надо попробовать.

В это воскресенье под вечер Шарко приехал на набережную Орфевр со своим чемоданом на колесиках прямо из аэропорта Шарль де Голль.

Он рассчитывал до вечера закончить служебную записку о Человеке в черном, которую начал в самолете. К тому же Николя попросил его срочно приехать на работу, не объяснив, в чем дело.

Когда он вошел в контору, Бертран, Николя и Жак сидели, уткнувшись в экраны и досье. Франк поставил чемодан в угол и пожал руки коллегам. Перед ним были мрачные, замкнутые лица. Поздоровавшись, он осведомился о здоровье Жака Леваллуа, потом остановился перед Николя:

– Хорошо, что ты здесь.

Франк заметил папку с судебно-медицинским отчетом о вскрытии Камиль, лежавшую на столе Николя.

– Не от хорошей жизни. Но скажем так, стечение обстоятельств не оставило мне выбора.

– Нет, выбор у тебя был. Что бы ты ни говорил, ничто не мешало тебе уехать.

Николя встал, закрыл дверь и направился к черной доске для записей. Тряпкой стер все и повернулся к Шарко, который тем временем садился за свой стол.

– Ты должен составить служебную записку о Человеке в черном, так?

– Да, сегодня к вечеру. Документ, который будет разослан всем действующим лицам.

– Тогда слушай, что мы тебе скажем, потому что есть кое-что новое. Даже много. Ламордье сейчас совещается поочередно с учеными из ГМР, сотрудниками эпиднадзора и высокими чинами из Министерства внутренних дел.

– Дай я угадаю: грипп перешел в стадию пандемии, да?

– Если бы только это.

Шарко не понравилось, как переглянулись трое его коллег.

– Я, кажется, что-то пропустил.

– Сегодня рано утром мы накрыли подпольную лабораторию в зданиях старых парижских холодильных складов. Похоже, после гриппа те, за кем мы гоняемся, намереваются распространить чуму.

Шарко тяжело сел на стол. Дрожь пробежала по всему телу.

– Бред!