И когда наши губы, в конце концов, разъединились, мое дыхание было неровным. Он оставался рядом, глядя мне прямо в глаза. На миг чары усилились настолько, что я решила разрушить их, прошептав:

– Яма, ты когда-нибудь спишь?

– Иногда.

Я вздохнула.

– Что тебе снится?

– Вот это, – сказал он.

У меня вырвался тихий всхлип. Было такое чувство, словно он нашел во мне свободный конец нити и тянет его, сбрасывая петли и распуская. Через кожу уходили остатки того напряжения, что держали меня на взводе бессонные ночи.

Мои руки потянулись вверх, запустив пальцы в густые волнистые волосы Ямы. Так я его и держала: мы видели друг друга в отражениях наших глаз, его взгляд с каждым трепетным вздохом проникал все глубже в меня.

Вскоре свободный конец нити свернулся в узел, который Яма постепенно затягивал туже и туже. Страх, сидевший во мне, начал сгорать, превращаясь в нечто радостное, сильное, жаждущее. В голове запульсировало от массы всех несостоявшихся снов, которая рушилась и разваливалась на части, а мое тело выгнулось навстречу Яме дугой.

Под конец я едва не разлетелась вдребезги. В одно мгновение все, что определяло меня, было потеряно, расколовшись на бесчисленные кусочки, наподобие воспоминаний призраков в реке. Меня перестало волновать, действительно ли я родилась проклятой и помеченной смертью, потому что это привело меня в объятия Ямы.

Он научил меня снова спать, будто принц из сказки, рассказанной наоборот. Впрочем, в аэропорту, он столь же успешно разбудил меня поцелуем.

Возможно, его губы исцеляют все.

Они еще раз выступили в школе «Авалон». Затем через десять миль побывали в другой школе, где тоже с трудом нашли вход. И когда Антон привез всех троих в отель, чтобы отдохнуть перед вечерним мероприятием в книжном магазине, перевалило за полдень.

Возможно, дело было в проблемах с суточными биоритмами после перелета, или в запоздалом взрослении, но когда Дарси добралась до номера в гостинице после утомительного дня, она рухнула в постель полностью одетой.

Дарси проснулась час спустя и обнаружила рядом Имоджен, которая, раздевшись до майки и боксерских трусиков, безостановочно клацала по клавишам ноутбука.

– Ты не спишь?

Имоджен по-прежнему перебирала пальцами.

– Шутишь? День рождения книги. Я должна постить в свой блог. Я должна постить в «Твиттер».

– Верно. – После утренних трудов Дарси как-то позабыла, что сегодня на свет появляется «Пиромантка». – Джен, твоя книга опубликована! Ты теперь настоящий автор!

– Сама знаю, как-то даже не верится. – Имоджен, наконец, бросила стучать по клавишам. – В смысле, сегодня в школах лежали все эти книги, но ты и правда уверена, что тысячи копий моего романа заняли полки книжных магазинов? А вдруг что-то стряслось? Что, если мне все просто приснилось?

Дарси положила ладонь на обнаженное плечо Имоджен.

– Джен, твоя книга – не вымысел.

– Но откуда мне знать?

– А что тебе сказали в твоем издательстве? Помнишь, у них там огромное здание на Манхэттене. Это реальность, а не сон.

– Дельная мысль. А здание и впрямь огромное. – Имоджен убрала с лица выбившуюся прядь волос и подняла глаза на Дарси. – Наверно, у меня случился приступ помутнения рассудка. Синдром самозванки, знаешь, ли…

– Такой действительно существует?

– Конечно, – Имоджен пару раз ударила по клавишам и развернула экран, загроможденный десятком открытых окон, среди которых виднелась статья из Википедии.

Дарси просмотрела первые абзацы. Синдром самозванки означает убеждение в том, что твои достижения – просто результат удачи, жульничества или мошенничества. Главным здесь является страх, как бы это все не отобрали, едва откроется твой обман.

– Чушь! Это же не ты, Джен, а как раз я!

– Таковы мы, писатели, – Имоджен снова развернула ноутбук и уставилась на экран. – Ладно, зря я прочитала про синдром. Но как думаешь, его можно заполучить, если взглянуть на описание симптомов?

– Еще бы, – Дарси потянулась и закрыла ноутбук. – Но ты излечишься, когда выйдешь на сцену перед сотней оголтелых фанатов Стэнли Дэвида Андерсона. Они не разрешают самозванкам находиться рядом со своим кумиром.

Имоджен кивнула, соглашаясь с незатейливой мудростью.

– Но разве зал с кучей фанатов Стэндерсона так уж плох?

– Разумеется, нет. – Дарси притянула Имоджен ближе, чтобы поцеловать, и прошептала на ухо: – Но там ужасающий хаос.

– Кстати, пока ты спала, Стэнли прислал эсэмэс. Он хочет встретиться в холле и пойти на обед.

Дарси посмотрела на свой телефон. Ниша прислала сообщение:

«Надеюсь, тебе хорошо в турне – 364 дня до публикации!»

Она вздохнула и спрыгнула с кровати. Одежда казалась липкой, потому что Дарси в ней спала.

– Я приму душ первой.

Они привели себя в порядок и оделись, Имоджен выбрала белую классическую рубашку и кожаную куртку, нанизав на пальцы серебряные кольца. Дарси приподнялась на цыпочки, чтобы поправить воротник рубашки, измявшийся в чемодане. Сама она натянула маленькое черное платье, которое надевала в первый вечер их знакомства. В нем наверняка до сих пор оставалась удача.

Ресторан в гостинице шикарным определенно не являлся. На потолке висел телевизор, громко вещал спортивный канал. Дарси скользнула на виниловое сиденье в кабинке, и оно пискнуло, будто детеныш тюленя. Меню состояло из блюд с претенциозными и однотипными названиями, вроде «Международного сырного впечатления». Как заметил Стэндерсон, данная фраза была более чем наполовину хайку.[93]

После того как они заказали самую нежирную еду, он спросил:

– Кто-нибудь из вас раньше наносил визиты в школы?

Имоджен рассмеялась.

– Не думала, что снова там окажусь, а Дарси только-только оттуда.

– Преклоняюсь перед вами обеими.

– Как бы сильно мне ни нравилась похвала, я до сих пор сержусь, что вы заставили меня добровольно взвалить на себя выступления, – сказала Дарси.

Стэндерсон поднял руки.

– Это проделки твоего рекламщика! Ты думаешь, она случайно послала библиотекарю мейл?

– Я с таким же успехом могу злиться на вас обоих, – усмехнулась Дарси. – Но на сцене было по-своему весело. Мне понравилась борьба из-за элементов истории.