Тот поклонился:

– Благодарю, министр, нас это вполне устроит.

Лиша присела, Рожер отвесил поклон.

– Министр! – Лиша подошла к Джансону и понизила голос. – Я слышала, что его светлость… еще не произвел наследника.

Принц Тамос ощетинился, но Джансон остановил его взмахом руки.

– Не секрет, что у трона плюща нет наследника, сударыня Свиток, – спокойно ответил он Лише.

– Госпожа Бруна много знала о деторождении, как и я. Готова предложить свои услуги, если в них есть необходимость.

– Мой брат вполне способен зачать наследника и без вашей помощи, – прорычал Тамос.

– Разумеется, ваше высочество, – присела в реверансе Лиша, – но я подумала, что герцогине не повредит осмотр на тот случай, если препятствие в ней.

Джансон нахмурился:

– Благодарю за любезное предложение, но у ее светлости есть собственные травницы, и я настоятельно рекомендую не поднимать эту тему в разговоре с его светлостью. Я передам ваше предложение через нужных людей.

Ответ был уклончивым, но Лиша склонила голову и умолкла, еще раз присев в реверансе. Джансон кивнул и вместе с Тамосом направился к двери. Перед самым уходом министр повернулся к Рожеру:

– Полагаю, вы намерены посетить гильдию жонглеров, чтобы перед отъездом прояснить свой статус и расплатиться с долгами?

– Да, сэр, – мрачно ответил Рожер.

– Уверен, истории о ваших последних приключениях придутся гильдии по вкусу. Возможно даже, вам простят долг, но я надеюсь, что вы проявите благоразумие в отношении некоторых, – он взглянул на Меченого, – субъективных толкований событий, несмотря на соблазн использовать более… сенсационные версии.

– Разумеется, министр. – Рожер отвесил глубокий поклон.

Джансон кивнул:

– В таком случае доброго дня.

Они с принцем вышли из лечебницы.

Лиша повернулась к Рожеру:

– Случай в борделе?

– Даже целая роща лесных демонов не заставит меня проговориться. Можешь больше не спрашивать.

На следующее утро Лиша следила из окна кухни Джизелл, как подъезжает карета с гербом Райнбека на широких дверцах – деревянной короной над троном, заросшим плющом. Карету сопровождали принц Тамос в полном доспехе верхом на могучем скакуне и пеший отряд элитной гвардии, «деревянных солдат».

– Целую армию прислали. – Рожер подошел к Лише и выглянул в окно. – Нас охраняют или арестовывают?

– С чего бы ему днем поступать иначе, чем ночью? – спросил Меченый.

– Возможно, такая охрана положена всем, кому герцог решил дать аудиенцию, – предположила Лиша.

Рожер покачал головой:

– Я часто ездил в этой карете, когда Аррик был герольдом. Как-то обходилось без отряда «деревянных солдат» за спиной.

– Наверное, они испытали стрелу, – сказала Лиша, – и знают, что наши обещания не пустой звук.

Меченый пожал плечами:

– Чему быть, того не миновать. Или это охрана, или у Райнбека появится отряд калек.

У Лиши отвисла челюсть, но Меченый вышел во двор, прежде чем она успела ответить. Остальные последовали за ним.

Лакей приставил к карете лестницу и открыл дверцу. Тамос наблюдал за ними с коня, едва заметно кивнув Меченому, когда они садились. Экипаж быстро покатил по деревянной мостовой, направившись к дворцу Райнбека.

Цитадель герцога была единственным в городе зданием, построенным целиком из камня, что свидетельствовало о сказочном богатстве хозяина. Как и цитадель герцога Милна Юкора, твердыня Райнбека была самодостаточной небольшой крепостью внутри укрепленного города. Она стояла на открытом пространстве. На тридцатифутовых внешних стенах были вырезаны огромные метки, заполненные ярким лаком. Метки казались несокрушимыми. Впрочем, вряд ли их испытывал на прочность кто-нибудь пострашнее одинокого воздушного демона. Если бы демоны пробили стены Форта Энджирса, Райнбек закрыл бы ворота и дожидался рассвета в безопасности, пусть даже город полыхал бы огнем.

Они проехали мимо личных садов и выгонов герцога, мимо десятков домов личных слуг и ремесленников, пока наконец не оказались у дворца, отвесные стены которого возвышались на несколько этажей, а смотровые шпили – и того выше, за пределы охранной сети цитадели.

Метки дворца были произведением искусства, и притом весьма эффективным. Лиша чувствовала мощь символов, обводя взглядом невидимые линии силы.

– Прошу за мной, – сказал принц Тамос Меченому, когда карета остановилась у входа.

Лиша, хмурясь, вошла вместе с остальными. Неужели ее вовсе не станут слушать во время аудиенции? Меченый не раз отказывался нести ответственность за Лощину, как Марик – за райзонских беженцев. Можно ли надеяться, что нужды города окажутся для него важнее собственных?

Сводчатый потолок приемной терялся в вышине. В огромном зале не было ни единого просителя. Принц повел их прочь от главного тронного зала по застеленным пышными коврами коридорам. Стены были увешаны гобеленами и картинами. Они вошли в приемную с бархатными диванами и горящим камином с мраморной доской.

– Подождите здесь, пока герцог не освободится, – сказал Тамос Меченому. – Слуги подадут еду и напитки.

– Спасибо, – поблагодарил Меченый, когда вошел лакей с подносом напитков и маленьких бутербродов. За дверью стояли навытяжку два «деревянных солдата» с копьями наготове.

Время тянулось. Рожер заскучал и принялся жонглировать пустыми чайными чашками.

– Как вы думаете, долго Райнбек будет нас мариновать? – спросил он, отбивая ногами ритм. Из-за искалеченной руки он не мог жонглировать, стоя на месте.

– Достаточно долго, чтобы показать, кто здесь главный, – ответил Меченый. – Герцоги всегда заставляют ждать. Чем важнее гости, тем дольше им приходится пересчитывать нитки в ковре. Это утомительная игра, но если Райнбеку так спокойнее, пусть себе тешится.

– Надо было взять с собой вышивку, – посетовала Лиша.

– У меня множество незаконченных вышивок, дорогая, – произнес голос позади. – Я всегда любила начинать узоры, но не доводить работу до конца.

Лиша обернулась и увидела в дверях министра Джансона. На его руку опиралась пожилая дама лет семидесяти.

Рожер вздрогнул и уронил чашку. Лиша поморщилась. К счастью, чашка упала на толстый ковер и не разбилась.

Женщина смерила Рожера взглядом, достойным Элоны:

– Похоже, Аррик так и не научил тебя манерам.

Лицо Рожера запылало ярче его шевелюры.

Женщина была миниатюрной даже для уроженки Энджирса, едва ли пяти футов ростом от белого красийского кружева на подоле широкого платья из зеленого бархата до лакированной деревянной короны на тщательно заколотых седых волосах. Зубцы короны были оправлены в золото и украшены драгоценными камнями. Женщина была худой, как тростинка, и слегка горбилась, опираясь на руку первого министра. Скрюченные пальцы обтягивала сморщенная полупрозрачная кожа. Шею украшала бархотка с изумрудом размером с кулак младенца.