все закончится, если вражеская армия одолеет гвардейцев, Леннокс должен закрепить свое право на престол. Если, наоборот, победу одержит наше войско, мне понадобятся веские доводы, чтобы отречься от короны.

Дурнота не отступала. Слишком много испытаний выпало на мою долю за столь короткий промежуток времени. Несмотря на все усилия, кровопотеря была очень велика. Однако я упорно двигалась к своей цели.

Королевы не падают в обморок.

Добравшись до библиотеки, я тихонько отворила дверь. Очевидно, привязанность Ретта была сильнее, чем чудилось мне до сих пор. Едва ли он сам понимал всю глубину своих чувств. С моим неизбежным браком он смирился, но мысль, что я могу кого-то полюбить, была для него поистине невыносима.

Никакие меры предосторожности не помогли. Сразу за дверью я наткнулась на Ретта. Казалось, после нашей перепалки он не сдвинулся с места.

– Почему ты бездействуешь? – с порога накинулась я. – Замок взяли штурмом.

Ретт пропустил мой вопрос мимо ушей:

– Тот гвардеец. Он и есть Леннокс, ведь так? После похищения ты отзывалась о нем с такой опаской. Беззлобно, но настороженно. Однако после возвращения с Острова твои речи изменились. В интонациях звучало чуть ли не вожделение… – Он презрительно фыркнул. – Чем я тебе не угодил?

– Ретт, сейчас не время. Кадир в опасности. Без этих книг войну не остановить.

Он смерил меня пристальным взглядом:

– Собираешься отдать бесценные книги этому скоту? – Остатки его самообладания улетучились, своды огласил негодующий вопль. – Анника, если тебе так ненавистен Кадир, почему ты не согласилась бежать со мной? Почему пренебрегла моей любовью?

– Ретт, ты меня не любишь! И никогда не любил! Просто излил свои чувства на первого, кто подвернулся, – на меня. А ведь я почти поверила тебе! Поверила, пока не узнала, каково это – любить. Взгляни на себя! Люди гибнут, а ты устраиваешь мне выволочку. Где твое благородство?

Ретт скрестил руки на груди, задумался. Своими повадками он напоминал Николаса, когда тот сбросил маску и явил мне свое истинное лицо. Я словно видела перед собой незнакомца.

– Хороший вопрос. Ведь это ты разбила мне сердце. Предала страну, корону. Поэтому ответственность за гибель этих людей должна быть и на твоей совести. – Он вытащил из-под стола заплечный мешок и закинул его на плечо.

Несмотря на грозные слова, он держался спокойно. У меня отлегло от сердца. Пусть уходит с миром.

В следующий миг Ретт схватил со стола горящую лампу, наполненную маслом, и швырнул ее через всю библиотеку в стеллаж с историческими летописями.

– Ретт! – в ужасе воскликнула я, беспомощно наблюдая, как быстро занимаются стены.

– Покажи народу, какова ты на самом деле, Анника, – размеренно произнес он. – Чью историю ты попытаешься спасти? Нашу… или его?

Никак не отреагировав на его слова, я пробежала мимо Ретта и начала рубить мечом полки, к которым были прикованы книги. Брызнули щепки. Цепи мне не разрубить, но их можно вызволить из дерева и унести с собой. Рана на животе горела огнем, однако я снова и снова заносила клинок. Наконец оба тома легли мне в руку. Я спрятала меч в ножны и с негодованием обернулась к Ретту.

Прижав книги к груди, под звон цепей я помчалась в исторический раздел. Я не могла оставить книги с историей народа Леннокса, опасаясь, что их схватит Ретт или сожрет огонь, а потому одной рукой попыталась приподнять сиденье с ближайшей скамьи, где хранился песок.

Ведра оказались слишком тяжелыми. Отчаявшись вытащить их одной рукой, я черпала песок пригоршнями и кидала в разгорающееся пламя. Впрочем, без особого успеха. От черного дыма слезились глаза, грудь распирало кашлем.

Этот бой мне не выиграть.

По щекам заструились слезы. Старинные летописи. Позорные и славные деяния моих предков. Огонь медленно пожирал все перипетии нашей истории. Мой бесценный Кадир… Прости.

– Почему он? – раздался над ухом голос Ретта.

– Помоги мне! – взмолилась я, задыхаясь в черных клубах. – Ты клялся защищать библиотеку даже ценой жизни. Так помоги спасти ее!

– Он убил твою мать! Он чудовище!

– Ретт, книги – единственное, что может остаться у нас к рассвету! Не дай им сгинуть в пламени!

– Я всегда поддерживал тебя! – надрывался он. – Не покидал в трудную минуту.

Я вздохнула, осознав всю бесплодность своих попыток:

– И ты же доставил мне самое горькое разочарование.

Я повернулась, чтобы уйти. Плевать на Ретта. Мне необходимо отыскать Леннокса и передать ему то немногое, что удалось спасти.

Ретт сжал мое запястье:

– Ты действительно собралась к нему? Сейчас? Бросив библиотеку на произвол судьбы?

Мной вдруг овладела ярость. Как он смеет обвинять меня после всего, что натворил?! Намотав цепь на руку, я поудобнее перехватила оба тома и с размаха обрушила их на голову Ретта. По обыкновению, книги сослужили мне добрую службу. Ретт повалился навзничь.

С трудом сохраняя самообладание, я склонилась над тем, кого привыкла считать другом:

– Если Кадир выстоит, тебе лучше убраться отсюда подобру-поздорову. Иначе угодишь в тюрьму за измену.

Прижимая книги к ноющей груди, я помчалась со всех ног. Ради себя, ради Леннокса, ради тех, кого еще можно спасти.

За очередным поворотом мне встретились четверо гвардейцев.

– В библиотеку, скорее! – скомандовала я. – Погасите огонь!

Они беспрекословно бросились выполнять приказ, а я продолжила свой путь, сама не зная, куда иду.

Леннокс

– Никого не убивать! Брать пленных! – на бегу командовал Палмер.

Мы с Иниго вторили ему, но было уже слишком поздно. Картина, открывшаяся нашему взору, ужасала. Замок был усеян трупами. Страшно вообразить, чем завершится бойня к рассвету.

Если мы до него дотянем.

Мамун предложил отправиться в тронный зал, где вовсю кипело сражение. Я безропотно следовал за Палмером в надежде найти Аннику в конце бесконечных коридоров.

Кровавые отпечатки на полу возвещали, что мы у цели. Какими зловещими чудились алые следы, оставленные изящной женской туфелькой. Хотелось верить, что ее владелица жива. Наши шаги эхом разносились по необъятному залу, где царил полный разгром. В отблесках еще не погасших свечей виднелись перевернутые кресла, возле зияющих окон высились груды осколков.

Анники тут не оказалось… зато оказался кое-кто другой.

– Леннокс! – с надеждой окликнула мать из противоположного конца зала. Она метнулась было ко мне, но Каван грубо стиснул ее запястье. Похоже, он наконец отыскал трон.

Мой трон.

– Почему ты вечно все усложняешь? – прорычал Каван.

Я осторожно двинулся к нему, как никогда остро ощущая, что мы оба готовы перешагнуть последний рубеж.

– Нетерпеливый. Своенравный. Непокорный, – звенящим от ярости голосом перечислял Каван, он выпустил запястье матери и водрузил всю пятерню на подлокотник трона. – Однако