– Давай, а нет, стой! Еще одно: Мэдди обручилась.

– Прошу прощения? Я только что отправила этой девочке подарок на ее двадцатилетие. Подарочную карту «Старбакс», чтобы она год могла спокойно пить кофе. Так что значит «обручилась»?

Тон у нее был слегка недоброжелательный, и я понимала, почему. Тетя Милли не верила в святость брачных уз. Черт, да и я сама, кажется, в нее не верила после всего, через что прошли мои родители и Милли.

– Говорит, что она любит этого парня. И только что с ним съехалась. Я познакомилась с парнем и с его семьей. Они очень милые… и даже нормальные. Очень похожи на идеальную семейку из телешоу.

– Эти, как правило, самые чокнутые.

Только она использовала другое слово – из того репертуара, которым пользовалась крайне редко.

– Знаю, но на меня они произвели очень хорошее впечатление. К тому же Мэдди и ее парень хотят сначала закончить бакалавриат, а потом, через пару лет, жениться.

Милли громко фыркнула – похоже, новости совершенно вывели ее из себя.

– Только если она до этого не забеременеет. Тогда все ее мечты о карьере ученого и все те усилия, что ты приложила ради оплаты ее обучения, пойдут прахом. Пуф-ф. Исчезнут в мгновение ока, и их место займет сопливый, обкаканный, плаксивый комок мяса, который связывает тебя по рукам и ногам до конца твоих дней.

– Ого, ну давай, не стесняйся в выражениях, скажи, что ты чувствуешь, – бросила я в ответ, стараясь разрядить обстановку.

– Я чувствую, что она слишком молода, чтобы связывать свою жизнь с каким-то юнцом, страдающим от сперматоксикоза.

Я прикусила губы, пытаясь придумать, чем бы успокоить тетю.

– Я прослежу за тем, чтобы она была осторожна, и чтобы эти двери не открылись раньше времени. Но они и в самом деле собираются подождать еще пару лет. Что же касается ее переезда к нему, то, честно говоря, для меня это большое облегчение.

– Если речь о деньгах, то я пошлю ей столько, сколько понадобится до конца года.

– Не о деньгах, тетя Милли. Речь о том, что она влюблена, и об ее безопасности. Наш район не самый безопасный, и в папином доме она совершенно одна. Джинель проезжает мимо время от времени, но, как ты и говорила, Мэдди молода, а также красива и наивна. Я не хочу, чтобы она пострадала. Если игры в домашний очаг с женихом помогут уберечь ее, то я целиком за.

Тетя Милли громко вздохнула. Дыхание у нее стало еще более прерывистым, чем раньше.

– Хорошо. Я просто волнуюсь за нее.

– Я тоже, но все нормально. Я буду держать тебя в курсе.

– Да уж, пожалуйста.

– Люблю тебя, тетя Милли.

– Я тоже люблю тебя, моя дорогая девочка.

И звонок оборвался.

Да уж, вот сюрприз так сюрприз – я нарвалась на крайне неловкий разговор, которого вовсе не ожидала. Конечно же, светлым моментом в нем был сексуальный Мексиканский Мачо. Я сделала мысленную заметку, что надо бы скачать несколько его песен на мой айпод – так я смогу послушать их в самолете и ознакомиться с его музыкой, прежде чем начну представлять его пассию в новом музыкальном видеоклипе. Единственная проблема заключалась в том, что эта конкретная белая девушка танцевать не умела. Я даже не понимала, о чем ведется речь, когда люди говорили что-то вроде «руки в потолок» или «потряси булками». В одной песенке, под которую я иногда приплясывала, говорилось что-то вроде: «Она грохнулась на пол… придвинулась ближе… и заерзала ниже, и ниже, и ниже…». С какой стати шлепнуться на пол и заерзать ниже вдруг стало сексуальным? И вообще, эта женщина сидела или стояла на коленях? Наверное, стоять на коленях – это сексуально, если девчонка изображает минет, но вряд ли такое может стать популярным движением в танце.

Ну ладно. Может, посмотрю пару его клипов на ютьюбе, чтобы грохнуться на пол и заерзать ниже, не выставив себя при этом полной идиоткой.

* * *

Когда я выложила на кровать всю одежду, то отправилась в путешествие по огромному особняку в поисках Кэтлин и Уоррена. Первым я обнаружила Уоррена в его кабинете. Я легонько постучала в дверь, не желая мешать.

– Входите, – раздался его низкий голос, приглушенный толстой дверной панелью.

Когда я вошла, он поднял голову и прекратил писать то, что писал.

– Готова к вечернему вылету?

– Ага. Эй, у меня есть вопрос, если вы не возражаете.

Кустистые брови Уоррена поползли вверх. Жестом он пригласил меня сесть в кресло напротив его стола.

– Кэтлин летит с нами?

– Нет. А в чем дело? – сказал он, покачав головой.

На сей раз вверх поползли уже мои собственные брови.

– Просто мне кажется странным, что вы не берете с собой свою женщину.

Он отложил ручку и, сложив пальцы домиком, опустил на них подбородок.

– Если честно, мне никогда не приходило в голову, что ей будет интересна эта поездка.

– Когда она в последний раз была в отпуске?

Уоррен, похоже, задумался над моим вопросом. Его взгляд рассеянно скользнул по комнате и уперся в окно.

– Не припоминаю.

– А когда вы в последний раз водили ее поужинать в ресторан?

Он резко откинул голову.

– Поужинать в ресторан? Но она готовит ужин для меня. Это входит в ее обязанности. С какой стати мне водить ее по ресторанам?

Я зажмурилась, медленно выдохнула и сосчитала до десяти.

– Уоррен, я скажу сейчас кое-что неприятное, но это для вашего же собственного блага, и, думаю, вы с этим справитесь.

Его глаза сузились, лоб прорезала вертикальная морщина. Он явно нервничал.

– Вы плохо с ней обращаетесь.

Потрясенное выражение на лице Уоррена изрядно меня удивило. Неужели он услышал что-то новое?

– Прошу прощения. Кэтлин ведет все хозяйство, спит рядом со мной каждую ночь, покупает отборные цветы, продукты…

– Но все это для вас!

Я выпалила последнюю фразу так яростно, что Уоррен только молча открыл и закрыл рот.

– Извините.

Перегнувшись через стол, я накрыла его ладонь своей.

– Уоррен, вы заперли ее в этом доме как служанку, не как свою подругу. Вы не приглашаете ее на свидания, не дарите ей цветы…

Он открыл было рот, чтобы возразить, но я быстро пресекла эту попытку.

– Вы поручаете ей покупать цветы для вашего дома. Но это не то же самое, что выбрать букет самому и подарить его или отправить с посыльным любимой женщине.

Уоррен откинулся на спинку кресла.

– Продолжайте. Вам явно есть что еще сказать. Говорите.

Я облизнула губы.