Обращаясь к способам достижения этих результатов, подчеркнем, что советские производства химоружия (ОВ и химбоеприпасов) действовали в годы Великой Отечественной войны в условиях жесточайшего властного нажима. И пока генерал Г. К. Жуков издавал до и во время битвы под Москвой строгие приказы (приведем для примера приказ от 1 ноября 1941 г.: «Ни шагу назад – таков боевой приказ Родины нам, защитникам Москвы. Так приказал товарищ Сталин… Беспощадно расправляться с трусами и дезертирами»), химики в тылу получали свои не менее жесткие приказы и распоряжения.

Первые задания производителям химоружия Государственный комитет обороны (ГОКО) СССР (председатель – И. В. Сталин) определил еще в начале августа. А конкретизировал их в приказе от 22 августа 1941 г. нарком НКХП М. Ф. Денисов. Было велено в кратчайшие сроки резко нарастить мощности по выпуску ОВ на существовавших заводах, а также создать мощности на новом заводе в Кемерове. Планы были очень решительные, однако это была всего лишь конкретизация для первых недель Отечественной войны постановления СНК СССР и ЦК ВКП(б), принятого еще в мирное время – 16 марта 1941 г. [423].

На заводе № 102 (Чапаевск) было велено к 1 января 1942 г. расширить цеха по выпуску иприта до мощности 20 тыс. т/год, а люизита – до 6 тыс. т/год. На заводе № 91 (Сталинград) было предписано до 1 января 1942 г. расширить цех по выпуску иприта до мощности 30 тыс. т/год, а к 1 июля 1942 г. – построить цех по производству люизита на мощность 8 тыс. т/год. На заводе № 761 (Березники) было приказано к 1 января 1942 г. расширить цех по выпуску иприта до мощности 25 тыс. т/год [423].

Помимо этого, нарком распорядился построить в Кемерове менее чем за год новый завод химоружия (завод № 510). И планы были немалые: пустить к 1 февраля 1942 г. цех по выпуску синильной кислоты на мощность 5 тыс. т/год, а к 1 июля 1942 г. пустить цеха по выпуску иприта на мощность 10 тыс. т/год и люизита – на 4 тыс. т/год [423].

Под конец 1941 г., после начала контрнаступления под Москвой, планы химического вооружения стали еще более фантастическими. 21 декабря 1941 г., в день рождения И. В. Сталина, начальник ПГУ НКХП С. Я. Файнштейн издал распоряжение о резком расширении производств химоружия в стране. Заводу № 97 в Усолье-Сибирском (Иркутская обл.) было велено к концу IV квартала 1943 г. развернуть на базе эвакуированного оборудования завода № 91 цех иприта Левенштейна мощностью 13 тыс. т/год, имея в виду в дальнейшем удвоить его мощность. Завод № 100 (Сталиногорск) получил задание к 1 мая 1943 г. восстановить цех иприта Левенштейна на мощность 6500 т/год. Завод № 768 (Уфа, будущий «Химпром») был мобилизован на создание двух цехов – иприта Левенштейна на мощность 6,5 тыс. т/год и фосгена на мощность 2,5 тыс. т/год (срок ввода обоих в действие – конец 1943 г.). Азотно-туковый завод в Губахе должен был к 1 января 1944 г. развернуть цех по выпуску синильный кислоты контактным методом мощностью 2,5 тыс. т/год. А на заводе № 752 (Кирово-Чепецк) во II квартале 1943 г. необходимо было начать снаряжение химбоеприпасов (мощность по морским артснарядам – 400 тыс. шт./год, по химминам – 1500 тыс. шт./год) [423, 772].

Это была авантюра. Для производства иприта Левенштейна в те времена использовали довольно простое сырье – этиловый спирт, серу и поваренную соль, хотя хлор из соли без электроэнергии получить невозможно. Тем не менее для резкого ускорения производства иприта издавали приказы на стахановский труд.

Все последующие планы были столь же оторваны от жизни, с той лишь разницей, что повышался ранг издававшего их лица.

Приведем несколько примеров.

Так, постановлением ГОКО СССР 1 марта 1942 г. были установлены непомерные месячные объемы выпуска ОВ: заводу № 91 – 750 т иприта, заводу № 96 – 2 тыс. т иприта и 670 т люизита, заводу № 102–950 т иприта и 330 т люизита [425]. А чтобы эти фантастические планы исполнялись более истово, был назначен новый нарком НКХП М. Г. Первухин (1904–1978).

В отношении снаряжения химических боеприпасов происходило то же самое. После апрельской директивы ГОКО СССР 1942 г. нарком НКХП издал приказ от 22 апреля 1942 г., в котором были намечены наполеоновские планы увеличения мощностей заводов по снаряжению химических боеприпасов. На заводе № 148 было намечено снаряжение продуктом М-01 (ипритом Зайкова) химснарядов калибра 76 мм с доведением мощности до 120 тыс. шт. в месяц. На заводе № 96 было запланировано то же самое на мощность 90 тыс. шт. в месяц. И завод № 91 получил аналогичное задание на мощность 45 тыс. снарядов в месяц. А завод № 102, помимо оборудования снаряжения тех же снарядов на мощность 90 тыс. шт. в месяц, получил задание ввести к 10 мая 1942 г. корпус снаряжения химмин калибра 82 и 120 мм, а также реактивных снарядов МХ-13 [425].

И хотя для выполнения всех этих планов было разрешено выдавать рабочим цехов «с вредными условиями труда» спецпитание [565] (разумеется, только в дни работы во вредном цехе, а не в период лечения от отравлений), ничто не могло помочь осуществить то, что сделать было невозможно, – планы 1942 г. по химоружию (и по ОВ, и по боеприпасам) выполнены не были (табл. 28).

В 1943 г. все повторилось. Задания ГОКО СССР от 6 марта 1943 г. на март (только на март) 1943 г. были таковы: заводу № 96 – произвести 1000 т иприта и 400 т люизита, заводу № 102–420 т иприта и 100 т люизита [425]. И это задание не могло быть исполнено, и оно не было исполнено (табл. 28).

Особенно серьезный нажим на заводы химоружия был совершен в мае 1943 г. нарком НКХП СССР М. Г. Первухин издавал приказ за приказом о резком и срочном наращивании объемов выпуска химоружия: 18 мая – по заводам № 96 (Дзержинск) и № 102 (Чапаевск), 19 мая – по заводу № 756 (Кинешма), 24-го и 25 мая – по заводам № 148 и ЧХЗ в Дзержинске [426].

Попутно с планами наращивания производства химоружия на заводе № 102 наркому пришлось писать в приказе и о необходимости улучшения техники безопасности [426]. А чтобы у людей была хотя бы личная возможность попытаться выполнить все эти наполеоновские планы, 13 мая 1943 г. уже СНК СССР был вынужден разрешить усиленное кормление отравленных рабочих из вредных цехов химоружия даже в дни их лечения от отравлений. Раньше это было запрещено [565]. Впрочем, делу это не помогло, и намеченные жестокими приказами мая 1943 г. планы выполнены быть не могли, и они не были выполнены.

Чтобы разобраться в причинах невыполнения планов, в марте 1944 г. пришлось даже собирать в ПГУ НКХП специальное совещание руководящих работников цехов снаряжения химбоеприпасов. Выяснилось многое: и большой процент операций по наливу ОВ в боеприпасы, выполняемых вручную, и низкий уровень организации труда, и очень частый «облив резьбы наливного очка» ОВ, что, в свою очередь, оказывало «крайне отрицательное влияние на санитарное состояние снаряжательных цехов», и многое другое [777]. Впрочем, и очередное постановление ГОКО от 18 января 1945 г. о плане поставок химбоеприпасов на 1945 г. также пришлось исполнять с боем и строгими приказами [772].

Разумеется, помимо указанных принципиальных приказов, в 1942–1943 гг. издавались также и десятки приказов и распоряжений по НКХП и ПГУ НКХП по многочисленным частным вопросам производства химоружия [426]. И в 1944–1945 гг. приказы были такими же. Потому что возникавшие препятствия были не такими уж и редкими [772]. Так, 23 января 1942 г. обсуждалась проблема поставки недостающего оборудования для вновь организуемых снаряжательных цехов заводов № 91, 96, 102, 148. А вот 27 июля 1942 г. в приказе оценивалась проблема сверхнормативной кислотности иприта в 76-мм артхимснарядах на заводе № 96, из-за чего военпред отказался их принимать. 19 января 1943 г. обсуждались меры по устранению течи из 82-мм химмин на заводе № 102. 8 февраля 1943 г. обсуждались серьезные аварии и ухудшение работы люизитных цехов завода № 96. 27 октября 1943 г. оценивалось некачественное проектирование станков для налива ОВ в химбоеприпасы. 8 февраля 1944 г. формулировались меры по преодолению перебоев в снабжении цехов снаряжения химбоеприпасов всех заводов химоружия вспомогательными материалами [426, 772].