Даже если он получит всю информацию и захочет передать им полный и честный доклад, позволит ли ему это сделать сама долина Сантарога?

Против него работали столь мощные силы, что по сравнению с ними он был разве что свечой, мерцающей на ветру.

Услышав шаги на песке, Десейн выключил свет, открыл дверь и выглянул наружу. Призрачная, размытая темнотой фигура – не то женщина в светлой одежде, не то невысокий мужчина в пальто – приближалась от шоссе по проложенным к парковке колеям.

– Кто здесь? – спросил Десейн.

– Гил!

– Дженни?

Десейн спрыгнул с подножки, чтобы встретить ее.

– Я думал, ты не сможешь приехать, – сказал он. – Ты же говорила…

– Пожалуйста, не подходи ближе, – попросила она, остановившись в десяти шагах от него.

Десейна поразила странная, доселе незнакомая хрупкость, сквозившая в голосе Дженни. Он колебался…

– Гил! Если ты не вернешься к дяде Лоренсу, то должен будешь уехать из долины.

– Ты хочешь, чтобы я уехал?

– Ты должен.

– Но почему?

– Я… они хотят, чтобы ты нас оставил.

– Но что я сделал?

– Ты для нас опасен. Мы это знаем, чувствуем. Опасен.

– Дженни! Ты считаешь, я причиню тебе вред?

– Я не знаю. Знаю только, что ты опасен.

– Поэтому ты хочешь, чтобы я уехал?

– Я тебе приказываю.

– Приказываешь?

Десейн услышал в голосе Дженни истерические нотки.

– Прошу тебя, Гил!

– Но я не могу уехать. Просто не могу.

– Ты должен.

– Нет.

– Тогда вернись к дяде Лоренсу. Мы о тебе позаботимся.

– Даже если я превращусь в зомби?

– Не говори так!

– Но ведь это может произойти, верно?

– Мы позаботимся о тебе, что бы ни случилось.

– Лучше бы вы позаботились о самих себе.

– Мы так и делаем.

Десейн помолчал и спросил:

– Дженни, ты ведь знаешь, что я люблю тебя?

– Да, – прошептала она.

– И все-таки ты делаешь то, что делаешь!

– Мы не причиняем тебе вреда. – Дженни плакала, всхлипывая. – Мы вообще ничего не делаем, а вот ты…

– Я делаю то, что должен.

– Ты ничего не должен делать.

– Ты хочешь, чтобы я поступил нечестно? Чтобы я… лгал?

– Гил! Умоляю тебя! Ради меня, ради самого себя – уезжай!

– Или возвращайся к дяде Лоренсу?

– Пожалуйста, прошу тебя!

– А что со мной будет, если я этого не сделаю?

– Если ты меня действительно любишь, Гил… Я просто не вынесу, если… – Дженни запнулась – слезы мешали ей говорить.

Десейн двинулся к ней:

– Дженни, прошу тебя…

Она перестала плакать и стала отступать, качая головой:

– Держись от меня подальше.

– Дженни! Что с тобой?

Она ускорила шаг.

– Дженни! Остановись!

Неожиданно она развернулась и побежала по колее. Десейн бросился за ней, но, сделав несколько шагов, остановился. Какой смысл?

Ее голос с явными нотками истерики донесся до него:

– Не подходи ко мне! Я люблю тебя! Не подходи!

Удивленный и раздосадованный, Десейн молча стоял на дорожке. Потом услышал, как хлопнула дверца автомобиля, увидел свет фар, и вот – машина рванулась в направлении города.

Десейн вспомнил бледное лицо Дженни, освещенное звездами, два темных пятна на месте глаз. Лицо было словно маска. Он повернулся и побрел к «Кемперу».

Я люблю тебя! Держись от меня подальше!

А что Десейн в действительности знал о Дженни?

Ничего, за исключением того, что она его любила.

Держаться подальше?

Нет, это было совсем не похоже на Дженни! Чтобы она требовала, умоляла, приказывала? Никогда!

В этом был оттенок безумия. Разумеется, влюбленные в своем поведении не подчиняются общим правилам, но не до такой же степени!

«Ты опасен, и мы все знаем это».

Еще бы не знали!

Там, на озере, они были связаны Джаспером в единое сознание. Конечно, тогда-то и поняли, насколько он опасен. А если он откажется от зелья? Просто перестанет принимать его – будут ли они осведомлены о его мыслях и желаниях?

Они потеряют с ним всякую связь, а его отказ от Джаспера станут воспринимать как предательство.

Тишина и покой, царившие в Сантарога – лишь завеса, за которой притаились ужас, кровь и мрак. Сантарогийцы, словно олимпийские боги, победили яростных и жестоких потомков Урана. Но жестокость и ярость, которую они унаследовали от своих предков, никуда не исчезли. Напротив, они стали гораздо более взрывоопасны, поскольку были скрыты под покровом цивилизованности, где притаились, подобно сжатой пружине.

И Дженни должна ощущать это. Ее любовь к Десейну прояснит ее ви́дение того, что с ними происходит.

«Держись от меня подальше!»

Ее крик по-прежнему звучал в ушах.

Именно так погибли предшественники Десейна – они спровоцировали взрыв бомбы, имя которой – Сантарога.

Размышления Десейна прервали чьи-то голоса. Они доносились с противоположной въезду на парковку стороны. Один из голосов принадлежал женщине. Что касается остальных, определить было сложно. Десейн обошел «Кемпер», посмотрел на мертвые озера и песчаные холмы. Перед ним открылся залитый звездным светом пейзаж, прорезанный глубокими тенями.

На холмах сверкнул лучик фонаря. Покачиваясь, он рыскал из стороны в сторону. Возле фонаря, едва различимые, двигались три фигуры. Десейн сразу вспомнил ведьм из «Макбета». Огибая озерца, фигуры направлялись вниз, по склону холма к парковке.

Десейн решил окликнуть приближающихся к нему людей. А вдруг они заблудились? И что делать людям в этой кромешной ночи?

Неожиданно раздался смех, похожий на детский, и послышался женский голос:

– Ох, Пит, как хорошо, что ты пошел с нами.

Десейн откашлялся и крикнул:

– Эй!

Потом еще раз, уже громче:

– Эй!

Фонарь отбросил луч света в его сторону, и приятный женский голос произнес:

– Кто-то есть на парковке.

Хмыкнул мужчина.

– Кто там? – спросила женщина.