показался свет роскошного жилища. Это был дворец, обнесенный зубчатой стеной, с портиками, балконами и галереями.

– Приехали, – объявил один из конников. – Будьте наготове.

Они спешились и подошли поближе, держа коней в поводу. Однако в последнее мгновение, когда до дворца оставался один шаг, соглядатаев встретил дружный яростный лай и со всех сторон на них набросились свирепые каппадокийские псы.

Пришлось применить дротики, чтобы собаки не слишком наглели. В темноте не удавалось хорошо прицелиться и мало-мальски использовать луки и стрелы: стрелки тут же подвергались нападению, и им приходилось вступать врукопашную с кинжалом в руке. Несколько коней, до смерти напуганные, вырвались и со ржанием скрылись в ночи, а когда конники наконец одолели напавших на них псов, то обнаружили, что половина лошадей пропала.

– Идем все равно! – в ярости приказал Филота.

Они ворвались во двор, освещенный развешенными вокруг портика лампами. Перед пришельцами стояла прекрасная женщина в персидском узорчатом одеянии с длинной золотой бахромой.

– Кто вы такие? – спросила она по-гречески. – Чего вам нужно?

– Прости, госпожа, но мы ищем одного человека, который сражался на стороне варваров, и у нас есть основание полагать, что он находится в этом доме, вероятно раненный. Мы проследили за его врачом.

При этих словах женщина вздрогнула и побледнела от гнева, но отступила в сторону, давая Филоте и прочим пройти.

– Войдите и осмотрите все, но прошу вас отнестись с почтением к жилищу женщин, иначе я позабочусь о том, чтобы ваш царь узнал об этом. Мне известно, что этот человек ненавидит своеволие.

– Слышали? – сказал Филота своим солдатам, истерзанным и покусанным.

– Мне очень жаль, – добавила Барсина, видя их состояние. – Если бы вы предупредили о своем приходе, этого можно было бы избежать. К сожалению, здесь полно разбойников и приходится защищаться. Что касается врача, я сейчас же отведу вас к нему.

Вместе с Филотой она прошла в атриум, а оттуда в длинный коридор; впереди служанка несла лампу.

Они вошли в комнату, где в постели лежал мальчик. Снефру-эн-Капта осматривал его.

– Как он? – спросила Барсина у врача.

– Это просто несварение желудка. Давайте ему пить вот этот отвар три раза в день, а завтра пусть весь день поголодает. Он быстро встанет на ноги.

– Мне нужно поговорить с врачом наедине, – сказал Филота.

– Как вам будет угодно, – согласилась Барсина и отвела обоих в соседнюю комнату.

– Нам известно, что это дом Мемнона, – начал Филота, едва они вошли.

– Действительно, это так, – подтвердил египтянин.

– Мы его разыскиваем.

– Тогда вам надо искать в другом месте: здесь его нет.

– А где?

– Не знаю.

– Ты лечил его?

– Да. Я лечу всех, кто нуждается в моей помощи.

– Ты знаешь, что я могу развязать тебе язык, если захочу.

– Конечно, но больше я ничего не смогу сообщить тебе. Может быть, ты думаешь, что такой человек, как Мемнон, рассказывает своему врачу, куда собирается направиться?

– Он ранен?

– Да.

– Тяжело?

– Любая рана может оказаться тяжелой. В зависимости от развития заболевания.

– Не собираюсь выслушивать лекцию по медицине. Я хочу знать, в каком состоянии был Мемнон, когда ты видел его в последний раз.

– Он был на пути к выздоровлению.

– Благодаря твоему лечению?

– И лечению нескольких врачей-греков, среди которых был Аристон из Ардамиттиона, если не ошибаюсь.

– Он был в состоянии ехать верхом?

– Не имею ни малейшего представления. Я ничего не смыслю в лошадях и верховой езде. А сейчас, если ты позволишь, я бы удалился к другим пациентам, которые ждут меня.

Филота не смог придумать, что бы еще спросить, и отпустил его. В атриуме он встретил своих солдат, которые уже обыскали дом.

– Ну как?

– Ничего. Никаких следов. Если он здесь и был, то определенно уже давно ушел или же спрятался там, где мы его не найдем, если только…

– Если только что?

– Если только не запалить этот дворец: ведь если крысы спрятались здесь, им придется вылезти, верно?

Барсина закусила губу, но не проронила ни слова. Она ограничилась тем, что потупилась, чтобы не встречаться глазами с врагами.

Филота раздраженно покачал головой:

– Оставим как есть и пошли отсюда: здесь для нас нет ничего интересного.

Они вышли, и вскоре топот их коней затих вдали, сопровождаемый собачьим лаем. Когда они оказались в трех стадиях, Филота натянул поводья:

– Проклятье! Бьюсь об заклад, что в этот самый момент он уже вылез из какого-то подземного тайника и спокойно беседует со своей женушкой. Красивая женщина… Красивая женщина, клянусь Зевсом!

– Я не понял, почему мы не схватили ее и… – начал один из его людей, фракиец из Салмидесса.

– Потому что этот кусочек тебе не по зубам, а если Александр узнает, он вырвет твои яйца и скормит своей собаке. Если не знаешь, куда их деть, займись лагерными шлюхами. Поехали, мы и так задержались.

В этот самый момент на другом конце долины Мемнона перевозили в другое убежище на носилках, привязанных к седлам двух вьючных ослов. Ослы ступали один впереди другого, и переднего вели в поводу.

Прежде чем пройти перевал, ведущий в Эзепскую долину и город Адзира, Мемнон попросил возчика остановиться и обернулся назад, чтобы посмотреть на огни своего дома. Он еще ощущал запах последнего объятия Барсины.

Глава 10

Войско с повозками и обозами двинулось на юг, в направлении гор Иды и Адрамиттионского залива. Оставаться на севере не было смысла, поскольку столица сатрапии Фригия была оккупирована и там остался македонский гарнизон.

Парменион снова занял место заместителя командующего, а стратегические решения принимал Александр.

– Мы пойдем на юг до побережья, – объявил он однажды вечером на военном совете. – Мы взяли столицу Фригии, а теперь возьмем столицу Лидии.

– То есть Сарды, – уточнил Каллисфен. – Мифическую столицу Мидаса и Креза.

– Прямо не верится, – вмешался Леоннат. – Помните сказки, что рассказывал о них старик Леонид? А теперь мы увидим их, эти самые места.

– Действительно, – подтвердил Каллисфен. – Мы увидим реку Герм, на берегу которой почти двести лет назад Креза разбили персы. И Пактол с его золотоносным песком, где родилась легенда о царе Мидасе. И могилы, где покоятся лидийские цари.

– Ты веришь, что в этом городе мы найдем деньги? – спросил Евмен.

– Ты только о деньгах и думаешь! – воскликнул Селевк. – А впрочем, ты прав.

– Конечно прав. Вы знаете, во сколько нам обошелся флот наших союзников-греков? Знаете?

– Нет, – ответил Лисимах, – не знаем, господин царский секретарь. Для этого есть ты.

– Сто шестьдесят талантов в день. Я говорю – сто шестьдесят. Это значит, что всего захваченного нами на Гранике и в Даскилии хватит на пятнадцать дней, если все