Начальник Разведуправления генерал Ф. Голиков работал по графику, который был похож на рабочий ритм, установленный Сталиным. Рабочий день начальника Разведупра заканчивался после полуночи, а начинался ближе к одиннадцати часам дня. К этому времени К. Леонтьев был готов к встрече с начальником Разведуправления.

В одиннадцать часов полковник Кузнецов доложил генералу Ф. Голикову о результатах встречи К. Леонтьева с «ХВЦ».

Изучив донесение, начальник военной разведки принял решение подождать до вечера, когда Леонтьев проведет вторую встречу с агентом, и после этого подготовить специальное сообщение.

Во второй половине дня, ближе к вечеру 21 июня 1941 года Герхард Кегель смог незаметно выйти из посольства. Когда он оказался на улице Горького, где в тот летний день было много отдыхающих москвичей и гостей столицы, около Центрального телеграфа «ХВЦ» позвонил по телефону, который ему передал Павел Иванович.

Леонтьев ждал этого телефонного звонка и ровно в 19.00 был на месте встречи с «ХВЦ». Кегель доложил об обстановке в германском посольстве и передал содержание последних указаний из Берлина, о которых на совещании дипломатического состава представительства сообщил посол Шуленбург.

Из этих указаний следовало, что в ночь с 21 на 22 июня фашистская Германия начнет военные действия против СССР.

– Посольство получило указание уничтожить все секретные документы. Всем сотрудникам приказано до утра 22 июня упаковать свои вещи и сдать их в посольство. Всем сотрудникам посольства приказано находиться в здании посольства, – торопливо докладывал разведчику Герхард Кегель указания посла Шуленбурга немецким дипломатам и оставшимся в Москве представителям германских газет...

Закончив доклад, Кегель спросил Леонтьева, как ему следует подключиться к подпольной работе в Берлине после начала военных действий.

– У нас еще есть время для решения этого вопроса.

Прощаясь с Леонтьевым, Герхард Кегель еще раз сказал:

– В посольстве все считают, что наступающей ночью начнется война...

Герхард Кегель отправился домой, включил радиоприемник, но не смог найти ни одной передачи из Берлина. Откупорив бутылку вина, дипломат позволил себе выпить бокал полусладкого напитка, для того чтобы ослабить нервное состояние, которое не покидало его уже вторые сутки...

Леонтьев вернулся в Разведуправление. Его тут же принял генерал Ф. Голиков. Выслушав подробный доклад разведчика о результатах встречи с агентом, Голиков приказал немедленно подготовить специальное донесение в шесть адресов и доставить их по назначению.

Примерно 21.00 специальные сообщения были готовы. В них говорилось о том, что, по данным проверенного источника, фашистская Германия в ночь с 21 на 22 июня 1941 года совершит вероломное нападение на Советский Союз.

Срочное специальное сообщение Разведуправления Красной Армии незамедлительно было доставлено в секретариат И. В. Сталина, министру иностранных дел В. М. Молотову и наркому обороны маршалу С. К. Тимошенко.

Всем начальникам отделов и отделений Разведуправления было приказано оставаться на службе. Офицеры Центра, под видом оперативного учения, начали подготовку указаний в зарубежные резидентуры по переходу на работу в условиях военного времени...

Наращивание группировок германских войск было очевидным и полностью доказанным военной разведкой. Наставал момент, когда стратегические планы Гитлера, которые держались в тайне, переросли в оперативные приказы, обрели конкретные варианты. О них сообщали в Москву «Арнольд» на основе данных «Альты», «Рамзай», «Ещенко», «Софокл» и другие резиденты советской военной разведки.

Нападение Германии на СССР готовилось в условиях глубочайшей конспирации, которая дополнялась дезинформационными мероприятиями. Распознать, где и когда будет нанесен удар, было трудно. Эти трудности многократно возросли из-за нежелания И. В. Сталина поверить в вероятность нападения Германии на СССР. Эти трудности создавались в ходе переговоров, которые в 1939 – первой половине 1941 года проводились В. М. Молотовым.

Добиваясь всестороннего обеспечения внезапности нападения на СССР, Гитлер в ходе дипломатических переговоров «потребовал, разумеется, неофициально, прекращения разведывательной деятельности СССР на германской территории»[52].

А тем, кто занимался разведывательной работой в Берлине, «германская сторона» стремилась или помешать, как произошло с советским военным атташе генералом М. Пуркаевым, или снабжала выявленного агента «хорошей» дезинформацией.

В советском посольстве в Берлине, кроме резидентуры военной разведки, которой руководил генерал-майор В. Тупиков, существовала резидентура НКВД, которой командовал советник посольства Амаяк Захарович Кобулов. Он был назначен на эту должность по рекомендации Л. Берии.

Кобулов разведывательной работой до назначения на эту ответственную должность не занимался, специальной подготовки не проходил и вряд ли имел об этой профессии серьезное представление. Он окончил всего пять классов тбилисской торговой школы, считался соратником Берии. Его знал Сталин. Кобулов допустил «немало крупных ошибок, направляя Сталину наряду с ценной информацией, добытой работниками резидентуры, стратегическую дезинформацию. Он взялся лично работать с агентом по кличке „Лицеист“, которого подставило гестапо»[53]. Под псевдонимом «Лицеист» в разведке НКВД числился латыш Берлинкс. В мае 1947 года майор германской военной разведки Зигфрид Мюллер, захваченный в плен, на допросах рассказал, что «в августе 1940 года Кобулову был подставлен агент германской разведки латыш Берлинкс, который длительное время снабжал его дезинформационными материалами».

На вопрос о том, действительно ли германской военной разведке удалось обмануть Кобулова, Мюллер категорически утверждал: «Я твердо уверен, что Кобулов не подозревал об обмане. Об этом свидетельствует тот факт, что в беседах с Берлинксом он выбалтывал ему некоторые данные о политике Советского правительства в германском вопросе... Сведения из бесед с Кобуловым докладывались Гитлеру и Риббентропу. Сам агент удивлялся словоохотливости Кобулова, который рассказывал Берлинксу даже о том, что его доклады направляют лично Сталину и Молотову».

На основании информации, которую «Лицеист» получал от Кобулова, готовились справки А. Гитлеру и И. фон Риббентропу. 30 декабря 1940 года в одной из таких справок сообщалось:

Наш осведомитель в советско-русском посольстве сегодня вечером в 19.30 был вызван к советнику посольства Кобулову, который дал ему четыре важных поручения, в том числе:

1) Г-н Сталин затребовал от советника посольства в Берлине текст речи, которую фюрер произнес 18 декабря перед несколькими тысячами офицеров-выпускников. Кобулов сказал, что эта неопубликованная в немецкой печати речь на основании нескольких высказываний, ставших известными в Кремле, якобы имела антисоветскую тенденцию. Сталин этим заинтересовался и по тексту речи хочет убедиться в ее тенденции. Агент, который работает на ГПУ, должен достать текст...