— Это его ты имела в виду, когда говорила, что то, чего хотят богатенькие мальчики бедным девочкам не избежать?

— Я имела в виду их всех. Или Стаффорд по-твоему как-то от них отличается?

— Тогда почему ты хочешь снова вернуться в его жизнь?

И этот вопрос я тоже должна была когда-нибудь задать, ибо всё, что делала Элеонора Райли в последние недели, никаких других выводов не выявляло.

— С чего ты взяла, что я хочу вернуться в его жизнь? — теперь она стояла между холодильником и раковиной, перекладывая из тарелок в небольшие пластиковые контейнеры недоеденные остатки ужина. В общем, делала вид, что занята и поэтому не может смотреть мне сейчас в лицо.

— Не знаю. С того, что переехала в купленную им квартиру. С того, что ищешь с ним встречи по моей же наводке. Ты же мне так и не рассказала, что между вами было. Как сильно он тебя любил, и любила ли ты его?

— Ты действительно хочешь об этом узнать именно сейчас?

— Я просто хочу его понять. И тебя, к слову, тоже. Что вами тогда двигало, и что впоследствии вас разлучило? И почему он стал таким? Он же не был таким тогда, так ведь? Едва ли бы ты стала с ним встречаться против своей воли. Или всё-таки стала?..

— Нет… Ты права. Он был другим. Совершенно. — мать на время оставила в покое тарелки с едой, опершись ладонями о край столешницы и устремив задумчивый взгляд в панорамное окно через правое плечо. — Тогда всё было другим, и мы тоже. А Рей… — она снова горько усмехнулась, сделав недолгую паузу. — Он тогда буквально носил меня на руках, почти так же, как и твой отец. Может поэтому я и не смогла устоять перед Майком, хотя он был внешне полной противоположностью Рею, ещё и на половину латиносом.

— Рейнальд? Он был тогда большим романтиком?

В этот раз улыбка Элеоноры Райли выглядела далеко не горькой и не печальной. Она даже посмотрела на меня ненадолго, словно засветившись изнутри.

— Даже не представляешь каким. Он мне как-то заказал индивидуальные духи и цепочку с подвеской — к нашей первой недельной дате и как-то сумел уговорить бабушку уйти из дома почти на весь день. Он мог уболтать тогда даже мертвого. Хотя, не думаю, что он успел утратить данную черту и по сей день. Просто тогда, да… Тогда он был молодым, приятным, я бы даже сказала солнечным мальчиком, в чью одну лишь улыбку готова влюбиться до полного беспамятства любая дурочка.

Зато сейчас, да, приходилось смотреть в лицо совершенно другого человека. От него тоже перехватывало дыхание и под его взглядом или голосом ты плавилась не менее сильно. Но это был уже далеко не юноша и назвать его солнечным мальчиком уж точно не поворачивался язык. А вот синеглазым дьяволом во плоти — на все двести…

В первую ночь на новом месте жительства я так и не смогла заснуть. Пролежала в постели с открытыми глазами, слушая гулкий стук своего сердца и раз за разом прокручивая в голове всё то, что успела мне наговорить за этот вечер мать. Не думаю, что она сделала это намеренно, желая причинить мне ещё большую боль. Но, факт оставался фактом. Я ей завидовала. До выворачивающей на изнанку тупой боли. До дичайшего желания проораться, чтобы сорвать на хрен и голос, и лёгкие. Чтобы хоть что-нибудь с этим сделать.

Но в том-то и дело. Не я поломала Рейнальду Стаффорду жизнь, и не мне её собирать по-новому или как-то иначе. Подобные вещи исправить невозможно, как бы сильно тебе этого не хотелось, тем более с таким огромным сроком давности. И разве я пыталась что-то исправить? Я преследовала всё это время совершенно иные цели, наивно полагая, что сумею пробить эту стену своими тщедушными силёнками. А в итоге оказалась там же, где и была с самого начала. Нигде и ни с чем. И чем больше уходили в никуда дни за днями, тем дальше отдалялся от меня и Рейнальд. И я реально не знала, что мне теперь делать. То ли сбежать, то ли остаться…

— Я тут недавно узнал, что ты решила переехать жить на новую квартиру к своей матери. Откуда такое странное решение?

— Но вы же сами мне разрешили это сделать.

Когда Стаффорд позвонил мне на мобильный в субботнее утро, буквально вырвав меня из очень глубоко сна, я не то что поначалу не поверила, когда услышала в трубке его слегка изменённый микрофоном голос, я поначалу было решила, что продолжаю спать и это всё мне сейчас снится.

— Видимо, когда мне передавали твою просьбу, я был на тот момент немного не в себе или не соображал, что делаю. К тому же, я уже возвращаюсь в Сан-Франциско. И по приезду на Фолсом-стрит мне бы не хотелось обнаружить твои комнаты пустыми.

— В-вы возвращаетесь? Когда? Сегодня?

Вот теперь я проснулась уже окончательно, подскочив с постели и вцепившись чуть ли не со всей дури в трубку смартфона задрожавшими от переизбытка чувств руками.

— Ближе к вечеру. И, откровенно говоря, мне совершенно не нравится, к кому ты переехала. А, главное, на кой? Если тебе нужна была подружка для утренних и вечерних бесед, могла бы подыскать для этой роли более подходящую кандидатуру. Ты что, так и не завела в новом колледже новых друзей?

Кажется, я вообще ничего не замечала вокруг себя, пока с идиотской улыбкой на губах слушала циничные высказывания Рейнальда, от которых мне впервые хотелось петь и танцевать. Я точно сумасшедшая.

— Было бы странно встречаться с ними после уроков в сопровождении моего телохранителя. Боюсь, они бы не так меня поняли.

— Поэтому ты предпочитаешь просиживать дни напролёт взаперти вместе со своей матерью? Какой странный выбор.

— А вы бы разрешили мне пойти в ночной клуб или ещё куда с группой более развязанных студентов?

— Скорей всего нет. Но дружить с кем-то своего возраста — это не только ходить по ночным клубам и прочим притонам. Ладно, проехали. В общем, я тебе звоню, чтобы поставить в известность о своём возвращении. Поэтому, советую не терять времени и вернуться в пентхаус на Фолсом-стрим до того, как я переступлю его порог по приезду. Потому что я не хочу испытывать столь нелюбимого мною разочарования, если вдруг тебя там не окажется. Ты ведь этого, надеюсь, тоже не хочешь, моя девочка?

От фразы «моя девочка» у меня не только заныло под сердцем, но и даже заныло сладкой судорогой между ног.

Господи, неужели я была настолько отупевшей и одуревшей, что действительно думала все эти дни, будто я безразлична Стаффорду? Что между нами ничего нет и не может быть ничего ни в принципе, ни в будущем. Ведь если бы это действительно было так, разве он стал бы сейчас звонить, требуя, чтобы я вернулась обратно в его пентхаус? А моя необоснованная ревность к матери? Он хотя бы раз предпринимал хоть какую-то попытку с ней воссоединиться — пригласить куда-нибудь или тайно встретиться?

— Конечно, нет!

— Тогда у тебя в запасе полдня, чтобы исправить одну из своих последних и крайне вопиющих ошибок. Я пока думаю, в каком из ресторанов заказать нам на ужин столик, а ты подумай, как будешь заглаживать передо мной вину за содеянное.